Фельдмаршал Румянцев

Остерману удалось заполучить реляцию шведского посланника при венском дворе, в которой посланник излагал свой разговор с австрийским императором. Из разговора стало ясно, что Австрия подогревает пыл молодого короля, ласкает его честолюбие и тщеславие, восхищаясь его великими как природными, так и приобретенными с помощью воспитателя графа Тессина качествами. Иосиф лицемерно сожалел, что Швеция из сильной некогда державы, наводившей страх на своих соседей, превратилась во второстепенную из-за внутренних распрей и раздоров и не может даже противостоять ослабленной России, не способной, конечно, вести войну на юге и на севере своей страны. Указав на Польшу и на Данию как на страны, в которых Россия распоряжается как в своих вотчинах, австрийский император намекал шведскому посланнику, что Швеция должна резко выступить против известных замыслов России возвеличить себя над всеми своими соседями и не поддаваться ласкательствам русской императрицы, а, соединившись с Данией, которая до сих пор забавляется беспрестанными переменами в правительстве, повести свой союз к унижению России, потребовав у нее утраченные земли.

Но главное, рассказывал Остерман, все полномочные министры, словно сговорившись, дудели в одну дуду: Россия истощена, в армии нет пропитания, снаряжения, а потому Турция ни в коем случае не должна соглашаться на все условия России при заключении перемирия и договора о мире. Франция обещала 24 тысячи своих солдат в помощь Турции и Австрии, если Австрия начнет военные действия против России. Положение складывалось критическое. И шведский посланник при венском дворе советовал своему королю воспользоваться благоприятными условиями для того, чтобы избавиться от вредного влияния России. Тем более, что Австрия пошла на заключение секретного договора с Турцией и получила от нее многомиллионное вознаграждение за то, что будет всемерно способствовать выгодам Турции при переговорах с Россией. И Австрия до сих пор могла бы противодействовать переговорам о мире, если б не предложение Фридриха II воспользоваться тем, что Австрия захватила польские земли под благовидным предлогом, что они, дескать, некогда принадлежали Венгрии…

А предложение Фридриха II заключалось в том, чтобы последовать примеру Австрии и, в свою очередь, занять те польские земли, которые бы выгодно «округлили» границы Пруссии и России. Если Австрия не согласится на это предложение, то можно вполне обойтись и без нее: Россия и Пруссия могут спокойно одолеть Турцию и Австрию даже и в том случае, если им поможет Франция своим экспедиционным корпусом… Так и возникла мысль раздела Польши для того, чтобы избежать всеобщей европейской войны. Австрия, конечно, попыталась отделить Фридриха II от союза с Россией, но прусский король твердо держался своей близкой выгоды: Россия поможет ему «округлить» его владения без шума и кровопролития, а Вена все еще помнит недавнюю войну, в ходе которой утратила Силезию и другие свои земли… Но тайная ненависть Вены против русских «превосходит всякое вероятие, – писал Фридрих II, – и смею сказать, что только я стараюсь препятствовать взрыву этой ненависти». Прусский король совершенно уверен был в том, что Австрия бессильна без крепких союзников и вынуждена будет делать все так, как продиктуют ей Пруссия и Россия… Но Австрию пугает одно: что сила России увеличивается, и если она будет следовать своим широким планам укрепления границ, то сила ее станет страшною для всех соседей со всех сторон. И уговаривают всех своих возможных союзников, в том числе и прусского короля, стремиться к ослаблению России любыми способами.

– И самое удивительное, – продолжал говорить Алексей Михайлович, – что князь Кауниц, услышав о предложении прусского короля разделить Польшу, так обрадовался, что возмечтал воспользоваться случаем и осуществить свой давний план: если Пруссия приобретает такие большие земли в Польше, то не может ли она уступить Австрии часть Силезии и графство Глац… И Кауницу уже казалось, что Россия сломлена: раз уступила, отдавая Молдавию и Валахию, значит, и второй, и третий раз можно ей диктовать свои условия… И согласилась за большое вознаграждение – говорят, запросила 34 миллиона гульденов – содействовать Турции в заключении благоприятного для нее мира, не хуже Белградского… Но Панин, опираясь на мнение всемилостивейшей императрицы нашей, твердо сказал Сольмсу: «Мы не позволим Австрии предписывать нам законы».

Обрезков на минутку умолк, переводя дыхание: так хотелось показать фельдмаршалу, что действительно легче завоевать земли, чем удержать их, учитывая все сложности и противоречия, то и дело возникающие в европейской политике.

– А я не могу успокоиться с тех пор, как узнал о возвращении завоеванных княжеств. Отнять у турок эти земли – это означает навсегда лишить их возможности беспокоить Россию посредством Польши. Конечно, лучше всего для нее, если эти княжества окажутся независимыми, как это было в старину. Но лишь бы турки не владели ими… – высказал Румянцев свою затаенную думу.