Фельдмаршал Румянцев

Лишь 7 декабря Екатерина II покинула Москву и вернулась в Петербург. А Румянцев воспользовался случаем и спокойно пожил в Москве и в Кайнарджи несколько недель. И уже нужно было собираться в дальнюю дорогу: 20 февраля он прибыл в свое имение Черешенки и занялся неотложными делами, которых много накопилось за его отсутствие. Из писем Н.И. Панину и П.В. Завадовскому можно узнать, что здоровье его «худое», силы весьма слабеют, здоровье его требует великой починки – «не знаю, откуда начать». Конечно, он несколько преувеличивал свое «худое» состояние, чтобы хоть на некоторое время оставили его в покое.

Но дела уже втягивали его в свой круговорот: Малая Россия после изнурительной для всех войны нуждалась в оздоровлении жизненных ее основ – то, что было начато до войны, нуждалось в решительных организованных мерах. И конечно, тут же пошли донесения из Крыма, где начались волнения и недовольства. Французские офицеры, переодетые в турецкие одежды, проникали в Крым, понуждали татарские орды к неповиновению преданному России хану Шахин-Гирею и верным ему мурзам. Бригадир Бринк, начальник гарнизона крепости Святого Димитрия, хорошо изучивший обычаи кочующих татарских орд, по наставлению Румянцева, лаской и подкупом склонял на русскую сторону наиболее влиятельных мурз. Румянцев посоветовал Бринку, чтобы он любыми способами уговорил кочующие орды перенести свои кочевья поближе к нашим границам, и если они захотят, то можно впустить их и в наши пределы. Таким образом Румянцев приступил к устройству Крыма, который раздирали противоречия, а главное – турецкое противодействие русским интересам, хотя Кучук-Кайнарджийские условия мира были ратифицированы Турцией.

Ласки и подарки хану и мурзам сделали только половину дела. А потому Румянцев приказал в марте 1776 года Старосербскому гусарскому и Нижегородскому драгунскому полкам подойти к крепости Святого Димитрия и, не вступая в действие, активно, своим видом, прекратить волнения среди татарских орд. Бригадир Бринк точно исполнил приказание своего командующего: усилил посты, вместе с отрядом вошел в ставку хана, устроил редут и сам остался в ставке Шахин-Гирея. А между тем Турция продолжала обнадеживать Девлет-Гирея, возглавившего волнения в Крыму, своей помощью, присылая подарки и обещания помощи. Так что Девлет-Гирей пообещал своему народу открыть военные действия за отобранные Керчь и Еникале. Но пока Порта не утвердила его в ханском достоинстве, не прислала ему кафтан и саблю, и он выжидал.

Таковы были заботы и тревоги фельдмаршала Румянцева, когда неожиданно он получил из Петербурга рескрипт ее величества от 18 апреля 1776 года с требованием немедленно прибыть в Петербург, дабы императрица желает сделать его участником в «верном, нужном и приятном деле, о коем инако не желает объявить ему, как при свидании с ним». Естественно, она «ожидает увидеть его дней чрез двадцать конечно». А это означало – надо мчаться немедленно, бросая все дела и не обращая внимания на все хвори. Тем более, что преданный ему Петр Завадовский, ставший к тому времени одним из заметных придворных чинов, писал: «Храни Бог от поездки отговариваться; весьма неугодно будет Государыне и Великому Князю». Скорее всего, он мог бы сослаться на свои болезни и усталость, если бы не эти слова преданного ему человека: значит, надо ехать.

Подводя итоги деятельности Румянцева в Крыму, историк Сокович писал в своем обширном исследовании, посвященном этому периоду жизни фельдмаршала: «Все, что выработано с Татарскими провинциями и с правительством Крымских гиреев до 1780 года, принадлежит собственно одному Румянцеву; а что сделано после того – Потемкину… Как в сношениях дипломатических, так и в распоряжениях его по войскам, предъявляют неотъемлемыя свои права на то, чтобы имя Задунайскаго слышалось, не менее Таврическаго, в истории присоединения к России южных Татарских провинций.

Румянцев вел это дело так тонко и искусно, что не знаешь, чему более удивляться: военным ли его способностям или дипломатическим дарованиям. Результатом трудов его, в вопросе Татарском, было: обезсиление Крыма, сформирование нашей партии в Татарском народе, устройство там правительства, которое, без Русскаго да и нет, не смело ничего предпринимать и, ни за один день вперед, поручиться в своем существовании. Общее мнение утверждает, что Потемкин, в деле присоединения Крыма, более всего успел деньгами; но и это не так. Разсыпая золото Татарам в течение пяти лет, Румянцев не только этот путь приготовил Потемкину, но мог руководить своими указаниями… Исполнителями его распоряжений на месте были: князь Прозоровский, Суворов, Бринк и другие…»