Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич

«Чрезвычайно живописная местность, на которой мы располагались, была убийственна в гигиеническом отношении. Болотистые, между крутыми скалами, берега Осмы и тонкий, низкий левый берег Дуная, были чрезвычайно неприятными соседями. Резкий ветер дул не переставая всё время, то усиливаясь, то уменьшаясь.

К этому нужно прибавить и то обстоятельство, что войска были расположены на тех местах, где так недавно лились потоки крови. Сотни людей были заняты уборкой трупов, но разлагающиеся при сильной июльской жаре органические останки при самой тщательной заботливости, которой, по правде сказать, я не заметил, не могли не повлиять гибельно на здоровье войск.

Целыми десятками ежедневно валились люди, измученные страшной лихорадкой. Утром совершенно здоровый человек к вечеру оказывался без чувств, в лихорадочной агонии. Бывали такие случаи, что солдаты вполне здоровые отправлялись на Дунай купаться или помыть бельё и оттуда были приносимы на руках...»

Когда главнокомандующему из Никополя донесли, что 9-й корпус из-за санитарных потерь уменьшился в считаные дни на четверть, великий князь завязал с бароном Криденером телеграфную «переписку»:

   — Чем обескровлены войска корпуса?

   — По заключению врачей эпидемией лихорадки.

   — Откуда она взялась в Никополе?

   — Город все войска вместить не смог. Часть полков и батарей осталась в предместьях крепости. Там местность заболочена.

   — Что ещё повлияло на здоровье людей?

   — Уборка трупов в траншеях перед крепостью.

   — Почему это дело не поручено пленным?

   — Из штаба армии был приказ без задержки отправить их под конвоем в Румынию. Приказ мной был исполнен без промедления.

   — Разверните в городе дополнительные лазареты, оставьте гарнизон и идите к Плевне. Авангард отправьте сегодня же.

   — Будет исполнено.

   — Просьбы ко мне есть?

   — Для дополнительных лазаретов в корпусе мало врачей и лекарств.

   — Врачи и лекарства в Никополь будут посланы. Желаю новых успехов.

   — Благодарю, ваше высочество.

За этими заботами корпусное начальство словно забыло, что оно на войне. Бои шли где-то в Балканских горах, откуда в армейский штаб от генерала Гурко шли пока победные донесения. О них великий князь приказывал телеграфировать в другие отряды, в том числе в Никополь.

А на Дунае после падения этой крепости было тихо. Ни Николая Николаевича-Старшего, ни его начальника штаба не встревожила такая поразительная тишина в не столь далёких тылах, на западном фланге наступающей армии. А ведь война на северной окраине Болгарии только разгоралась.

Офицеры криденеровского корпуса, упоенные недавней действительно блестящей победой, вспоминали о своём благодушном состоянии:

«Стояли мы тихо; ничто, по-видимому, не нарушало нашего спокойствия, уверенные, что впереди нас стоит и зорко следит за движением неприятеля наша кавалерия, которая своевременно предупредит нас, мы забыли думать о возможной близости неприятеля. Убеждение, что нам не предстоит большого сражения, было очень велико.

Прибывшие в это время только что сошедшие со школьной скамьи молодые офицеры начали даже не на шутку горевать, что им не придётся быть участниками в бою...»

Кавалерия действительно стерегла 9-й армейский корпус, стянутый к Никополю. Это был Передовой отряд, в который вошла большая часть конницы Дунайской армии. А вот цепью сильных конных дозоров в сторону Видинской крепости генерал Криденер так и не прикрылся.

Впоследствии достаточно опытного (по годам армейской и гвардейской службы) генерала спросят, почему он был тогда беспечен и лишён элементарной бдительности. Барон Криденер ответит так: