Фельдмаршалы Победы. Кутузов и Барклай де Толли

Что касается Барклая, оборонявшего как раз правый фланг, то полное самообладание его в критические минуты боя вновь продемонстрировано было во всем блеске. С 13 тысячами солдат он мужественно отразил все атаки 60-тысячного корпуса маршала Нея, а затем в не менее сложной обстановке обеспечил выход из боя главных сил.

Вскоре Елена Ивановна (оказавшаяся снова в Петербурге) принимала поздравления по случаю награждения ее супруга высшим военным орденом Андрея Первозванного и прусским орденом Черного орла.

Поражения русских войск после столь блестящих успехов Кутузова подействовали на россиян ошеломляюще: неужели никто (теперь уже кроме Кутузова) не может «противустоять» Наполеону?!

Витгенштейна обвиняли «в медлительности его соображения», «в неполноте расчетов на сражение» и прочих грехах. Одно было бесспорно: Витгенштейн, успешно командовавший корпусом, для столь же успешного командования объединенными силами союзников ни опытом, ни полководческими дарованиями не обладал.

Поручик свиты царя С. Г. Хомутов писал по этому поводу в своем дневнике: «Мы все ретируемся. В армии беспорядок. Витгенштейн совсем потерял голову, прочие генералы сами не знают, что делают, все хотят командовать, все хотят умничать, отчего страшная сумятица».

Тот же Милорадович при встрече с Витгенштейном прямо заявил: «Беспорядки в армии умножаются ежедневно, все на Вас ропщут, и благо отечества требует, чтобы назначили на Ваше место другого главнокомандующего».

После бауценских событий Петр Христианович, осмыслив происшедшее, нашел в себе мужество признаться, заявив на военном совете, что «он почтет за удовольствие быть под началом Барклая де Толли».

26 мая 1813 года Михаил Богданович был приглашен в Ставку, где ему было объявлено о назначении его главнокомандующим русской и прусской действующими армиями.[82]

Итак, летом 1813 года, в отличие от лета 1812-го, Барклая де Толли начинают воспринимать как «законного вождя российского воинства». И хотя война полыхала теперь далеко за пределами отчизны, интерес к ней не ослабевал. Ревностно следили россияне за каждым шагом своей армии, сравнивая, сопоставляя ее действия с действиями союзных войск. Радовались успехам и переживали неудачи, негодовали, едва заприметив ущемление национального достоинства и интересов державы.

Что же касается Барклая, то, используя представившуюся возможность перемирия,[83] он энергично приводит в порядок расстроенные войска, исправляет и пополняет запасы оружия, улучшает питание солдат, создает условия для их отдыха, принимает меры для ремонтирования конского состава.[84]

Вскоре подчиненные ему войска были приведены в долженствующий вид. Приличное их состояние способствовало расширению антифранцузской коалиции. Ныне кроме России, Англии и Пруссии в состав ее вошли Австрия и Швеция.

Внушительные силы коалиции были сведены в три армии: Богемскую (главную) — под командованием К. Шварценберга, Силезскую — под началом прусского фельдмаршала Г. Блюхера и Северную, которой командовал шведский наследник престола Карл Юхан (бывший французский маршал Ж. Бернадот). Главнокомандующим союзных армий был избран Шварценберг.[85]

Барклаю де Толли было поручено (как и прежде) командовать русско-прусскими войсками в составе двух пехотных и одного кавалерийского корпусов, групп Витгенштейна и Клейста, а также русско-прусского резерва, в коем обретались оба монарха.

Всего же под его началом оказалась группировка в 120 тысяч человек, которая входила в состав главной армии Шварценберга, представляя основную ее силу.

Конечно, в России не были в восторге от такого расклада, однако приходилось считаться с тем, что войну против Наполеона вела теперь коалиция европейских государств, сохранивших к тому времени не только свои вооруженные силы, но и своих фельдмаршалов. (Заметим, главнокомандующий русской армией к тому времени по-прежнему пребывал в звании генерала от инфантерии.) Да и война для России велась уже далеко за ее границами.

Тем временем война продолжалась, и Шварценберг, испытав первое разочарование от встречи с Наполеоном в сражении за Дрезден, вынужден был ретироваться.

Однако на том неприятности Шварценберга не закончились. Наполеон направляет корпус Вандама с целью воспрепятствовать отходу Богемской армии, запереть ее в горном ущелье и уничтожить. Перспектива для Шварценберга вырисовывалась нерадостная. Положение опять же спас Барклай. Оценив обстановку, он самовольно (вопреки полученной им команде на марш) изменяет направление движения своей колонны войск и двигается на Дипольевальде.

Этот самовольный шаг радикально изменил обстановку. В развернувшемся при Кульме сражении (29–30 августа) Барклай наносит маршалу Вандаму жестокое поражение. Французский корпус, посланный на окружение союзных войск, сам оказался в окружении и был разгромлен. Потери противника только пленными составили более 12 тысяч человек. Не избежал этой участи и сам Вандам. Барклаю достались также вся артиллерия и обоз неприятеля.