Фельдмаршалы Победы. Кутузов и Барклай де Толли

Помещению большой рекреации кадетского корпуса суждено было войти и в советскую историю. Здесь в июне 1917 года проходил I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, на котором дважды выступил Владимир Ильич Ленин. 4 июня он заявил перед делегатами съезда о готовности партии большевиков взять власть в свои руки, а 9 июня в речи о войне указал путь к достижению демократического мира. В память об этом Кадетская линия была переименована в Съездовскую.[119]

Большой любитель книг, Михаил Илларионович был приятно удивлен обширностью библиотеки корпуса. В 1787 году Екатерина II, купив библиотеку бывшего коменданта Данцига генерала Еггерса численностью в семь тысяч томов, подарила ее своим подопечным. Библиотека впоследствии пополнялась. Составив, наконец, более десяти тысяч томов, она сделалась одной из лучших в столице. Здесь можно было встретить не только экземпляры из личных библиотек Петра I и Меншикова, но и книги из библиотеки Дидро, купленные Екатериной II и привезенные в Петербург в 1785 году. Здесь же находились сочинения Вольтера, Руссо, Бюффона. Знакомясь с ними, юноши приобщались к размышлениям передовых людей столетия о социальной справедливости и правомерности «социальных потрясений».

Интерес к просветительской литературе в корпусе был настолько велик, что кадеты собирались для обсуждения книг.

Впечатления от прочитанного записывались в прозе или в стихах в специальных тетрадях, которые еженедельно переплетались и оставались в библиотеке. Так образовался фонд из 247 томов под названием «Тысяча и одна неделя». Позднее, знакомясь с ними, Михаил Илларионович с удивлением прочитает стихи кадета Ламиковского:

Боярская забота — пить, есть, гулять и спать,
И вся их в том работа,
Чтоб деньги отбирать.
Мужик сушись, кружись,
Потей и работай,
А после хоть взбесись,
А денежки отдай.

Неслучайно многие из воспитанников кадетского корпуса — Г. В. Аврамов, И. В. Арсентьев, А. М. Булатов, Ф. Н. Глинка, С. Г. Краснокоутский, М. И. Пущин, А. Е. Розен, К. Ф. Рылеев, В. К. Тизенгаузен — оказались позднее в рядах декабристов.[120]

После поражения восстания кадеты корпуса оказывали всяческую помощь преследуемым. Укрывали их у себя, украдкой принося еду из столовой.

Небезынтересно отметить, что при первом посещении Николаем I (после восшествия на престол) Императорского Сухопутного шляхетского кадетского корпуса на его приветствие: «Здорово, дети!» строй ответил гробовым молчанием.

Особенно поразил нового директора безупречный порядок и идеальное состояние книг библиотеки, распределенных «по систематическому порядку» на российскую, иностранную и военную части. На вопрос, как удается сохранять книги в столь приличном виде, попечитель библиотеки немец Фокс самодовольно отвечал, что выдача книг кому бы то ни было на руки со времен Ангальдта категорически запрещена: «Чтение книг производится только в особливо на то отведенной комнате».

Разумеется, от такой бережливости страдали не только воспитанники, но и воспитатели. С присущим ему тактом Михаил Илларионович посоветовал — впредь никаких препятствий к выдаче книг на руки господам офицерам и кадетам не чинить. На недоуменный возглас: «Книги примут нефажный фит» — Кутузов ответствовал, что «внешний вид книг свидетельствует не столько о плохом обращении с ними, сколько о их популярности».

Одновременно выяснилось и другое. Из газет в библиотеке имелись лишь «Санкт-Петербургские ведомости» да «Courier du Bas Rhien» и «Literatur Zeitung».

Недостаток газет и журналов не мог не сказываться на общем развитии молодых людей, поскольку лишал их необходимых сведений политического, культурного и военного характера. В первые месяцы пребывания Кутузова в корпусе изменить что-либо к лучшему из-за нехватки средств не представлялось возможным. Однако с 1796 года поступление газет и журналов в библиотеку корпуса увеличивается. Начинают приходить английские и итальянские журналы, а также газеты из Лейпцига и Амстердама.

Подобным же образом было осмотрено и остальное хозяйство корпуса, в частности физический кабинет с обширной коллекцией сибирских минералов и различными приборами от электрических машин до «оптических камер», а также корпусной музей, где наряду с собранными экспонатами по «натуральной истории» были представлены и литературные сочинения воспитанников. Музей был не только средоточием экспонатов, но и местом состязания кадет — любителей русской словесности. Михаил Илларионович, конечно же, знал, что здесь пробовал свои силы на литературном поприще его учитель — юный Александр Суворов.