Фельдшер скорой

– У тебя нет случайно карамельки какой-нибудь? Сосательной. Мне кажется, этот запах у меня в кости въелся. Хорошо еще, что дерьмом мазаться пока в моду не вошло.

* * *

Зачетная неделя промелькнула – не успел заметить. Сдавал всегда первым, чтобы побыстрее освободиться и успеть поделать всякие дела. Тем не менее институт крови попил. Причем необычным образом. Пропал Давид. С этими марафонскими забегами между кафедрами быстро перестаешь понимать, кого и когда ты видел. Выяснилось, что он не получил зачет на военной кафедре. И еще где-то, тут сведения не совпадали. А за «хвостовкой» в деканат не пошел. Значит, все экзамены под угрозой – допуска нет.

Подался к нему на съемную квартиру и застал картину маслом: товарищ впал в депрессию. Открыл мне дверь, но сразу лег на кровать, накрылся одеялом. А у самого – как у той «бомжихи» с выезда: грязно, тараканы чуть не пешком ходят.

– Что случилось? Мне Серафима весь мозг маленькой ложкой выела: помоги Давиду, помоги Давиду… А чем? Никто ничего не говорит, тайны мадридского двора…

– Нет никаких тайн, – буркнул парень. – Сессию я завалил. У меня два хвоста плюс военка, к экзаменам не допустят.

Вот это номер.

– Ну ладно, преподу по психиатрии ты с рыбками насолил. Тут все понятно. А еще кто?

– На гинекологии тоже конфликт, Гришечкин меня валил. На «войну» я опоздал… За «хвостовкой» не пошел…

Вот же раздолбай!

– Родители узнают – отец убьет. – Давид сел в кровати, закрыл лицо руками. – Позор на весь Сухуми… Ашхацаву выгнали из института!

Я покивал, задумался. И как тут можно помочь?

– Еще и в армию загребут… – Давид пошарил под кроватью, достал початую бутылку с вином.

– Отдай! Я сказал: отдай! – Я вырвал бухло из рук парня, сходил, вылил его в раковину на кухне. Вернувшись, сел за стол, поставил рядом второй стул.

– Иди сюда, будем тебя спасать.

– Все бесполезно. – Ашхацава махнул рукой. – Меня отчислят.

– Давай поборемся, есть идея.

Давид сел рядом, я дал ему лист бумаги, ручку.

– Так, пиши первое заявление. На имя декана. Так, мол, и так, из-за личных неприязненных взаимоотношений такие-то преподаватели отказываются объективно оценить мои знания. Прошу назначить пересдачу в составе комиссии, пропусков занятий без уважительных причин не имею, текущая успеваемость хорошая.

Парень удивленно на меня посмотрел, но заявление написал.

– Поставь дату, распишись. И сделай копию.

– Зачем?

– Пиши!

Давид написал.

– Теперь еще одно заявление. На имя проректора. Декан Бажанов из-за неприязненных личных взаимоотношений отказывается назначить мне пересдачу зачетов. Прошу разобраться в вопросе и восстановить учебный процесс. Написал? Тоже копию давай.

Парень пожал плечами.

– Подотрутся они этими бумажками… Ну ладно, вот тебе копия.

– Не подотрутся. Пиши в прокуратуру. На лечебном факультете Первого ММИ имени Сеченова за сдачу зачетов вымогают взятки. Прошу разобраться в вопросе и восстановить социалистическую законность.

– Я не буду это писать! – Давид помотал головой. – За такое прилетит.

– Не прилетит! Возьмем декана на слабо.

– Бажанова?

– Или его, или проректора. Побоятся связываться. Ты, главное, когда будешь копии подписывать, что, мол, «ознакомлен», держи другие заявления в руках и ненароком покажи их.

– Да им пофиг…

– Это мне пофиг. Делай как я говорю! Теперь пиши заявление в ЦК КПСС…

Вот тут-то Давида по-настоящему проняло.

– После такого мне хана!

– В армию хочешь? Ну ладно, тебе жить. В Афгане бери дубленки с вышивкой. Хорошо в Союзе идут…

– Каком Афгане?! – Давид запаниковал.

– Ну, страна такая, на юге. Мы в ней воюем с пакистанцами, пешаварами всякими… Загоришь, подкачаешься, бегая с автоматом и в бронике по горам… Сделают там из тебя настоящего мужика! Конечно, если жив останешься.

Парень вытащил чистый лист бумаги из пачки, спросил:

– Что писать в ЦК?

Глава 5

Не то что я перестал даже вспоминать про труп чекиста – прекрасно понимал, что не отстанут. Особенно в таком деле. Этим уже вроде должна Генеральная прокуратура заниматься, но от этого легче не становится. Так что ждал.

Утром двадцатого меня встречали с экзамена прямо как туза какого-то: «копейка» защитного цвета стояла у крыльца института. Ясное дело, я на нее внимания не обратил, мало ли какие машины тут стоят с утра пораньше. На тротуар не выезжают, как при развитом капитализме, и ладно. К тому же я был занят: оборонял остатки своего головного мозга от поедания. Нет, ну на кой ляд мне после экзамена выяснять отношения с Шишкиной? Сказал же: времени нет на гулянки – работа и учеба. Нет же, стандартные женские обвинения и требования.

Я проводил взглядом счастливых студентов, не имеющих подобных проблем, и вновь повернулся к Лизе.

– Слушай, давай уже после экзаменов. Обещаю, все будет по высшему разряду.

– Кстати, а где ты был позавчера?

– На работе. А что?

– Блин, не посчитала твои дежурства. Заехала к тебе, а там этот орангутан Давид открывает в одних трусах, глазенки трет. И не признается, где тебя найти.

– Учится человек.