Феликс - значит счастливый... Повесть о Феликсе Дзержинском

— Господину послу, возможно, интересно будет узнать, какие меры могут быть приняты в трибунале по отношению к его родственнику.

Вероятно, эти слова послужили сигналом к действию. Блюмкин торопливо полез в портфель, выхватил револьвер и выстрелил — сначала в Мирбаха, потом в Рицлера и Миллера. Но ни в кого не попал. Мирбах вскочил и бросился в соседнюю комнату. Андреев выстрелил вслед и бросил бомбу, выхваченную из портфеля.

Дальнейшее произошло в какие-то секунды. Террористы выбежали следом за Мирбахом и, увидев его распластанным на полу, бросились к распахнутому окну. Когда Миллер и Рицлер пришли в себя, они увидели убегавших преступников. Андреев успел уже перемахнуть через железную ограду, а Блюмкин, прихрамывая, только подбегал к забору. Лейтенант Миллер сделал несколько выстрелов, но промахнулся. Террористы вскочили в машину и умчались.

В то время, когда происходил этот разговор, помощник Дзержинского Беленький позвонил из посольства в отряд Попова, созданный для охраны и для выполнения оперативных заданий ЧК. Спросил, нет ли там Блюмкина. Сообщили, что Блюмкин был, но уехал в больницу. Беленький доложил об этом Дзержинскому.

— Я сомневаюсь, Феликс Эдмундович, что Блюмкин покинул отряд, — добавил помощник. — Скорее всего, он там и находится.

— Вполне вероятно. Командир отряда Попов тоже левый эсер. Где, как не у него, скрываться Блюмкину... В таком случае поедем туда, — решил Дзержинский.

По дороге обменивались впечатлениями.

— Со времен Азефа подобных провокаций еще не было, — сказал Дзержинский. — Трудно себе представить, каковы будут теперь последствия этой провокации; возможны любые, вплоть до войны, к которой мы, кстати говоря, не готовы... В подобной войне заинтересованы многие, не только монархисты или левые эсеры, но и сами немцы. Я говорю о наиболее агрессивных кругах Берлина. Вот послушайте: Брестский мир остановил немецкие дивизии на полдороге к Москве и Петрограду. А если бы не было перемирия? Кайзер смог бы захватить обе столицы и значительную часть России. Убийство Мирбаха может стать поводом для срыва Брестского мира, а стало быть — для расширения оккупации. Возникает вопрос: а что, если в германском посольстве есть люди, которые только играют роль неопытных конспираторов? Уж слишком по-детски они себя вели, те же Рицлер и Миллер...

Разговор не докончили. Замнаркома иностранных дел вышел из машины, и автомобиль Дзержинского свернул к Покровским воротам.

Отряд Попова занимал несколько одноэтажных домиков купеческого типа — каменных, под железными крышами, с низкими потолками. Только штаб находился в большом особняке.

В воротах потребовали пропуск. Дзержинский назвал себя, и машину пропустили. В помещении штаба их встретил Попов — молодой парень в матросской форме.

— Где Блюмкин? — не отвечая на приветствие, спросил Дзержинский.

— Уехал в больницу, товарищ Дзержинский, — ответил Попов. — Сел на извозчика и уехал. Повредил где-то ногу.

— А это что? Чья фуражка? Блюмкина? — спросил Дзержинский.

Попов смутился:

— Не могу знать...

Дзержинский потребовал вызвать людей, которые могли бы подтвердить отъезд Блюмкина. Пришел старшина отряда. Он подтвердил: да, действительно уехал в больницу.

— В какую?

— Не могу знать...

Вызвали постовых. Те вообще ничего не видели.

— Хорошо, — сказал Дзержинский. — Вы можете, Попов, дать честное слово революционера, что Блюмкина здесь нет?

— Даю честное слово, что не знаю, здесь ли он, — уклончиво ответил Попов.

В штабе теснились матросы, вооруженные кто чем — винтовками, кольтами, карабинами, перепоясанные пулеметными лентами. У многих на поясах рядом с гранатами были подвязаны новые, ненадеванные башмаки.

— Всем оставаться на местах! — приказал Дзержинский.

Начали осматривать помещения. Появились болезненно худой Карелин и чернобородый Прошьян — члены Центрального комитета левых эсеров.

— Не затрудняйтесь, Феликс Эдмундович, — сказал Карелин, — не ищите Блюмкина. Мирбах убит по решению Цека партии левых эсеров...

— В таком случае объявляю вас арестованными! — едва сдерживая себя, проговорил Дзержинский. — Прошу следовать в мою машину. Если Попов откажется выдать вас, убью его как предателя...

Все вышли из домика, что стоял напротив штаба отряда. Прошьян и Карелин сделали несколько шагов к машине и вдруг бросились к штабу. В дверях мелькнула фигура Александровича, Дзержинский узнал еще Черепанова, Спиридонову — тоже членов Центрального комитета левых эсеров. Он пошел следом за Прошьяном и Карелиным, но они исчезли за дверью, около которой стоял часовой. Часовой не пропустил Дзержинского. Тогда Феликс Эдмундович обратился к матросам, толпившимся рядом:

— Вы знаете меня, товарищи?

Один ответил:

— Дзержинский, председатель ЧК.

— Да, председатель Всероссийской Чрезвычайной Комиссии. И приказываю вам содействовать аресту предателей.

Наступило растерянное молчание, затем тот же матрос сказал:

— В ту комнату, товарищ председатель, входить запрещено...

— Пройдите силой и арестуйте!