Феликс - значит счастливый... Повесть о Феликсе Дзержинском

— И все же это так... Если подтвердились подозрения в отношении Николая Татарова, почему этого не может произойти в отношении Азефа? Вы не думали об этом, господин Бурцев? Они работали вместе, хотя и не знали друг друга.

— Так это вы сообщили о них в партию эсеров? Было анонимное письмо о том, что Азеф и Татаров предатели. Можно было предположить, что письмо исходит из недр Департамента полиции.

— Нет, то был кто-то другой... Я пытался связаться в Варшаве с социал-демократами по поводу сотрудницы охранки Барской. Мне не поверили... Но я расследовал убийство Татарова, совершенное террористом Савинковым. Могу подтвердить, что он действительно служил в Департаменте полиции. Татаров был засекречен даже от Варшавского охранного отделения. Провокаторы доносили о нем как об активном революционере. Татаров — поляк-националист, выдавал русских революционеров и никогда — поляков.

— Подождите, — возразил Бурцев. — Но какое отношение это имеет к Азефу? Азеф — руководитель боевой организации эсеров, ответственный за организацию всех террористических актов этой партии, в том числе за убийства министра Сипягина, министра Плеве, за покушение на московского генерал-губернатора Дубасова и так далее, и так далее. Азеф — личный друг террориста Бориса Савинкова.

И этот человек, по вашему мнению, может оказаться провокатором?!

— Я утверждаю то, что сказал: Азеф — провокатор. И попытаюсь доподлинно вам это доказать. И чтобы у нас с вами не было никаких недомолвок, хочу сообщить: мое настоящее имя — Михаил Бакай. Вы понимаете, чем я рискую, раскрывая себя...

Через несколько дней Бакай снова пришел в редакцию «Былого» к Бурцеву и сказал, что уезжает обратно в Варшаву.

— Хочу вернуться к нашему разговору, — сказал Бакай. — Ведь в тот раз вы так до конца мне и не поверили... Так вот — вчера в Таммерфорсе закончился съезд боевой организации эсеров, а сегодня об этом стало известно в Департаменте полиции... Хотите знать, что там было?

— Хочу. Но больше всего хочу знать, откуда это известно вам. Вам — сотруднику варшавской охранки, как вы утверждаете.

— Я вам отвечу. По пути сюда я заходил в Департамент полиции. Как вы знаете, это недалеко. И встретил там заведующего отделом по боевым организациям эсеров, он и рассказал мне, что происходило в Таммерфорсе.

— Ну и что же там происходило?

Бакай перечислил вопросы, которые обсуждались на съезде, рассказал о выступлениях, резолюциях, принятых боевиками.

— А главным из того, что обсуждалось в Таммерфорсе, был вопрос о цареубийстве.

— Что? Что вы сказали?

— Вопрос о покушении на Николая Второго. Я говорю, кажется, достаточно ясно.

Бурцев был достаточно осведомлен о съезде боевых дружин в Таммерфорсе, но об этом, о подготовке цареубийства, слышал впервые. Неужели Бакай и в самом деле обо всем осведомлен?..

— Оставим это! — раздраженно перебил Бурцев. — Мне нужны совершенно конкретные доказательства. Сомневаюсь, что смогу их получить... Скажите-ка лучше — работать в охранку вы пошли по собственному почину или были кем-то посланы?

— Сам! — выкрикнул Бакай. — И сам отвечаю теперь перед своей совестью. Вот уже несколько лет я задыхаюсь в грязи, в атмосфере предательства, подлости и думаю только о том, чтоб не замарать душу. О руках не говорю — приходится... Иначе меня сразу разоблачили бы.

— Что же вы думаете делать теперь?

— Не знаю... Прежде всего хочу предать огласке списки провокаторов, этих гнуснейших сподвижников русского царизма. Мечтаю выступить с разоблачением методов охранки в Государственной думе, рассказать о том, что знаю...

— Не будьте наивны! Кто вас подпустит к трибуне Государственной думы! Хотите послушать добрый совет?

— Разумеется...

— Возможно быстрей уходите из охранки и начинайте писать мемуары. Я говорю вам это как редактор и революционный историк.

— Я уже думал об этом. Но сейчас мне нужно вернуться в Варшаву, привести в порядок свои записи, забрать документы. Это займет несколько месяцев. Боюсь, на большее у меня не хватит сил. И еще одно обстоятельство, которое может задержать меня в охранке, — я должен собрать дополнительные улики провокаторской работы Азефа. На меня пока не ссылайтесь. Придет время, и я открыто скажу сам то, что знаю.

Бакай уехал в Варшаву.

Первым, кто встретил его на службе, был Челобитов.

— Рад, рад видеть вас, любезнейший Михаил Егорович, — приветствовал он Бакая. — Признаться, стосковался без вас. И рассказать есть что. Тут у нас такие дела творятся! Помните, я вам когда-то говорил про лабораторию бомбистов? Так вот, извольте прочитать... Получилось! Сперва, конечно, чего греха таить, была одна фикция — ни бомб, ни революционеров. В пору хоть самим таскать динамит. А потом клюнули, пришли социалисты, анархисты всякие. Мы их и прихлопнули. Читайте!

Челобитов протянул Бакаю «Варшавский вестник» и отчеркнул ногтем заметку в полицейской хронике.

«Прошлой ночью в предместье Воля на Гурчевской улице, — прочитал Бакай, — в сарае обнаружена лаборатория по изготовлению бомб. Арестовано двенадцать человек».