Феллах

— Погода сегодня стоит прекрасная, — тараторил этот голос. — Обе команды, которые только что вышли на поле, судя по всему, тоже находятся в прекрасной спортивной форме. Все трибуны стадиона переполнены. Еще минута — и мяч от центра поля направится в сторону чьих-то ворот, увлекая за собой игроков обеих команд…

— Это что еще за болельщики тут объявились? Кто включил транзистор? — раздраженно спросил Абдель-Максуд. — Встань, чтобы все тебя не только слышали, но и видели!

Из дальнего угла поднялся долговязый парень, прижимавший к уху маленький транзистор.

— Извините, сеид учитель, — умоляющим голосом произнес он. — Но сегодня очень ответственный матч. Играет «Ахали» с «Замалеком».

— Вот и слушай его на улице, а нам не мешай! Выйди отсюда! И забирай всех болельщиков. Идите, идите — вас никто здесь не держит! — поторопил их Абдель-Максуд.

Парень, понурив голову, направился к выходу. За ним последовали двое его товарищей, а через некоторое время поднялся еще один. Другие ученики — их было человек двадцать, — занимавшие по школьной привычке самые задние ряды в дальнем углу комнаты, остались сидеть на своих местах, не сводя глаз с Абдель-Максуда.

— Сеид учитель, нам стыдно за них! — возмущенно произнес чей-то ломающийся голос. — Это городские, их ничто, кроме футбола, не интересует. Мы, конечно, за них в ответе. И это так не оставим, поверьте нам, сеид учитель!

— Спасибо тебе, дорогой, за твои слова. Мы все за них в ответе и общими усилиями обязательно должны на них подействовать. Итак, я повторяю: есть у кого-либо другие предложения?

В это время на улице послышался истошный лай чуть не всех деревенских собак. В дверях появился самодовольно улыбающийся Тауфик Хасанейн. Отвесив присутствующим общий подчеркнуто-церемонный поклон, он с подобострастным видом пропустил вперед мужчину в городском костюме, сшитом по самой последней моде.

— Добро пожаловать, ваша милость! Прошу, прошу вас, бей, проходите. Вы вовремя поспели, — пищал Тауфик.

Тот, кого Тауфик почтительно называл беем, остановился в проходе и с кривой ухмылкой уничтожающим взглядом медленно обвел собравшихся. Это был невысокого роста худощавый мужчина средних лет, с довольно энергичным лицом желтоватого оттенка и глубоко запавшими щеками, между которыми торчали жесткие тонкие усики; непомерно большие, странной формы уши сильно выступали вперед, а напомаженные волосы делали это странное лицо женоподобным. Запутавшаяся где-то в уголках его тонких губ презрительная гримаса придавала ему зловещее выражение. Казалось, оно и пожелтело-то от сжигающей его внутренней ненависти. Остановив наконец шарящий взгляд на Абдель-Максуде, незнакомец, словно стараясь перекрыть все еще немолкнущий собачий лай, натужным голосом скомандовал:

— Распустить собрание! Приказываю всем разойтись. Вы не имеете права его проводить, поскольку не получили на то соответствующего разрешения от органов безопасности… Ну а с организаторами у меня будет особый разговор.

Все будто оцепенели. Воцарилось тягостное молчание.

— Прежде чем выполнить ваше приказание, мы по крайней мере должны узнать, кто вы такой? — не теряя самообладания, с достоинством ответил Абдель-Максуд после продолжительной паузы. — Прошу извинить, ваша милость, но мы вас не знаем.

— Не знаете — так узнаете! — угрожающе прохрипел незнакомец, не стирая с губ уже откровенно презрительной улыбки. — А собственно говоря, кто вы такой? Я требую выполнения приказа и роспуска собрания. Таково указание властей, и я его вам передаю. Кроме того, мне поручено выяснить, кто зачинщик данного сборища и кто подстрекает население к подозрительным выступлениям против властей. Вы можете мне ответить? Я обращаюсь к вам, заместитель омды!

Тауфик Хасанейн, отвесив подобострастный поклон, пробормотал что-то невнятное.

Все присутствующие недоуменно переглянулись: вот так сюрприз! Ай да Тауфик! Вот кто, оказывается, заместитель старосты! И когда только успел? А кто же его назначил? И за что, спрашивается? Ну и чудеса!

— Подойдите поближе! — поманил Тауфика незнакомец. — Откройте, пожалуйста, дверь. Я, наверное, временно займу эту комнату. Да позаботьтесь, чтобы здесь прибрали.

Но народ не собирался расходиться. Тогда незваный гость заорал, брызгая слюной, — слова он произносил явно на каирский манер:

— Собрание объявляю незаконным! Кто посмел созвать его без председателя кооператива и без секретаря комитета Арабского социалистического союза?! Это самоуправство! Анархия! Бунт против властей, против государства! И я не позволю!

— Государство — это народ, а мы и есть народ! — не выдержал Абдель-Азим. — Народ главнее любого председателя. Любого секретаря. Никто, ни один человек не может, будь он трижды председателем, навязывать свою волю деревне. Не те времена! Ясно?

— А это что еще за герой? — все с той же неприятной усмешкой спросил незнакомец у Тауфика. — Наверное, один из главных смутьянов? Как его зовут? Запишите-ка его имя! Мы разберемся, чем он дышит. Я уверен, он подкуплен реакцией.