Феллах

— Послушайте моего совета, ситт Инсаф! Заверяю вас — я не знаю ни вашего инспектора, ни вашего уполномоченного. Не думайте, что я питаю к одному из них какое-то пристрастие или хочу взять его под защиту. Я вовсе не ставлю под сомнение и правоту ваших слов. Аллах свидетель, ситт Инсаф, я вам даю совет ради пользы дела. Не надо замахиваться сразу на обоих представителей властей. Ваши обвинения против инспектора основываются только на подозрениях. У вас нет точных и проверенных фактов. А без них эти обвинения кажутся несерьезными и надуманными. Поэтому мой вам совет — лучше их вообще не упоминать в официальной жалобе. Я просто напишу, что получены также сигналы о недобросовестной деятельности инспектора по делам кооператива. Этого будет вполне достаточно. Мы, не поднимая шума, установим за ним строгий контроль, о котором он даже не будет подозревать. Только вы должны нам в этом помочь. Не надо трезвонить, кричать и жаловаться. Вы лично внимательно за ним наблюдайте и, если вам в его действиях что-то покажется подозрительным, немедленно сообщите нам. Напишите письмо и отправьте в Каир. Это будет стоить вам, как сказал господин министр, всего один кырш. Ничего другого от вас не требуется. Наблюдать, собирать факты и сообщать их нам. Но факты должны быть правдивыми и хорошо проверенными. В противном случае вы, сами того не желая, причините вред нашему государству. Ибо, сигнализируя о непроверенных фактах, вы дискредитируете инспектора. А это равносильно распространению злостных слухов о нашем кооперативном движении, что в свою очередь, да будет вам известно, является преступлением, достойным строгого наказания. Изложенные вами факты о злоупотреблениях инспектора по делам аграрной реформы немедленно будут нами проверены и расследованы. Смею вас заверить, ситт Инсаф, что раньше, чем вы возвратитесь в деревню, туда прибудет человек, который все выяснит и примет необходимые меры. Не беспокойтесь, зло будет наказано. Теперь остается только выяснить эту непонятную историю с вашим собранием. Что это за человек, который закрыл ваше собрание и еще угрожал вам? Нам о нем ничего не известно. Одно лишь могу сказать: мы к вам никого не посылали. И вообще я сомневаюсь, что он был к вам кем-то специально послан. Однако я советовал бы вам быть осторожными, внимательно присмотреться к нему и не принимать поспешных решений. Со своей стороны я тоже приму кое-какие меры и постараюсь выяснить, кто этот человек. Все, что вы мне сообщили о нем, я немедленно доложу соответствующим органам. Надеюсь, вы удовлетворены, ситт Инсаф? Что ж, в таком случае до следующей встречи!..

На этом, собственно говоря, и закончились ее переговоры в министерстве. Она добросовестно и подробно, как могла, изложила свою беседу и с министром, и с тем начальником, который ее принял. При этом она несколько раз упомянула, как с ней любезно разговаривали, особенно этот начальник. Инсаф так его хвалила и с такими подробностями описывала его внешность, что Абдель-Максуд, который слушал ее вместе с Абдель-Азимом, не удержался от шутливого замечания:

— Уж не влюбилась ли ты, часом, в него, ситт Инсаф? Смотри, потеряешь голову, будешь ездить все время в Каир!..

— Не бойся за мою голову, устаз. Она у меня крепко держится на плечах. Да и к тому же я ведь не вольная птица. Я хоть и ситт Инсаф, да не чета тем бездельницам, которые слоняются по улицам Каира… А если бы даже и захотела отдать свое сердце тому начальнику, все равно не решилась бы; за что, спрашивается, он заставляет нас писать жалобы, отправлять их в Каир и еще платить за это кырш?!

— Ну что тебе дался этот кырш, глупая ты женщина? — пристыдил ее Абдель-Азим. — Ты уж лучше помалкивай о нем, а то подумают, что ты и впрямь жадная.