Феллах

— Не пора ли все-таки переменить тему разговора? — снова вмешался Адли; разгорающийся спор грозил перерасти в ссору. — Я считаю, что мы, будучи образованным авангардом деревни, должны не только выработать свою позицию, но и активно вмешаться в это дело. Позиция, по-моему, у всех нас одна: мы решительно против незаконного ареста наших земляков. В создавшейся обстановке мы должны в первую очередь выяснить, кем является на самом деле этот представитель из Каира, кто стоит за его спиной и от чьего имени он действует. А действия его явно направлены против социализма в деревне. Нельзя с помощью запугивания и террора строить социализм. Недавно я прочел книгу об опыте социалистического строительства в других странах, там прямо говорится, что люди, которые покушались на права народа, в конечном итоге играли на руку врагам социализма. Какие бы высокие посты они ни занимали, какую бы основу ни подводили под свою политику, своими действиями они практически мешали процессу развития социализма во всем мире. Не случайно в ходе последующей борьбы они были полностью разоблачены как чуждые социализму элементы. Нельзя никому позволять убивать у людей веру в социализм. Враги свободы — это враги социализма. Ведь социализм строится для народа. Народные массы составляют его опору. Свобода, которой пользуется народ, становится самым надежным оружием социализма, а справедливость — его самым прочным щитом. Без свободы и справедливости не может быть социализма. Без них он как птица без крыльев. Так говорит наш президент Гамаль Абдель Насер.

Аплодисменты заглушили последние слова Адли. Послышались одобрительные возгласы и здравицы в честь президента. Примеру ребят последовали и девушки, стоявшие отдельной группкой здесь же, у дома цирюльника.

И вдруг, словно вынырнув из-под земли, возле группы девушек возник Тауфик Хасанейн.

— Чего раскричались? Чего раскудахтались как наседки? Нет на вас управы! И куда смотрят ваши отцы? Не стыдно вам тереться около этих петухов?..

— А тебе какое дело, Тауфик? — бойко отпарировала одна из девушек. — Это тебе должно быть стыдно говорить непристойности! Иди своей дорогой!

— Не обращайте вы на него внимания! — посоветовал и Адли. — Итак, я предлагаю и в уездной и в нашей деревенской школе вынести этот вопрос на обсуждение комитетов социалистического союза молодежи и привлечь к нему внимание других комитетов и организаций. Пора, по-моему, переходить от слов к делу. А то мы до сих пор больше ябедничали друг на друга да жаловались на учителей, как будто нет более важных вопросов, которые волнуют наших родителей и весь народ. Мы не должны забывать, что студенты и учащиеся в Египте всегда были застрельщиками патриотических выступлений и демонстраций.

— Это все верно, — опять заговорила та девушка, которая только что отбрила Тауфика. — Но ведь школьные комитеты должны заниматься чисто школьными делами, они не имеют права касаться общих проблем.

— Что же, по-твоему, мы не дети своего народа? Не те же феллахи? Неужели нам безразлична жизнь наших отцов, их судьба? Разве не должны мы защищать их интересы?

Со всех сторон послышались одобрительные возгласы, и опять прорезался пискливо-скрипучий голос Тауфика, подошедшего теперь ближе к группе парней:

— Ты бы умерил свой пыл, Адли! А то смотри, как бы отец с тебя штаны не спустил за такие революционные речи. Во всяком случае, он тебя не погладит за это по головке.

— Да заткнись ты наконец! — взорвался Адли. — Я лучше тебя знаю своего отца. Чего ты суешь свой нос, куда тебя не просят? Смотри, как бы сам без штанов не оказался!..

— Что? Что ты сказал? — Тауфик придвинулся к нему вплотную. — Клянусь аллахом, ты ответишь за свои слова! Хочешь присоединиться к той четверке? Завтра же я тебе предоставлю такую возможность. Ты еще поползаешь передо мной на брюхе!

Тауфик размахнулся и сильно ударил Адли кулаком по голове. Не ожидавший удара, парень упал. Навалившись на него всей тяжестью своего рыхлого тела, Тауфик стал его тыкать лицом в землю и душить за горло. И тут на него посыпались удары ребят и даже девушек. Они колотили его по спине, по шее, по голове, по лицу — Тауфик едва успевал от них отбиваться, не глядя награждая ударами любого, кто подворачивался ему под руку. И вдруг он взревел, как раненый бык, он успел обернуться и увидел прямо перед собой возбужденное лицо Тафиды, которая держала большой камень в руке и готова была снова опустить его на голову Тауфика. Превозмогая боль, Тауфик успел отскочить в сторону. Чтобы не упасть, он прижался спиной к стене, глядя на Тафиду глазами затравленного зверя.

— Это ты, Тафида? Дочь уважаемого шейха? — прохрипел он. — И у тебя поднялась рука ударить меня! А я еще собирался сделать тебя госпожой в своем доме! Я тебе за это отомщу! Всех до единого, и тебя в том числе, упрячу в тюрьму! Никому никакой пощады!