Феллах

Прежде чем разойтись, мы заверили друг друга, что отныне будем поддерживать постоянную связь: я обещал зайти к Фармави, когда буду в уездном городе, а он дал слово, что обязательно навестит меня в Каире, и еще, взяв номер моего телефона, заверил, что, как только мои земляки будут освобождены, он позвонит мне. Во всяком случае, завтра утром я должен ждать его звонка. Фармави пообещал мне, что лично проводит моих земляков до деревни, чтобы полностью реабилитировать их и предупредить возможные эксцессы. Он сам побеспокоится, чтобы они вернулись домой как победители. Ведь это в самом деле победа, в которую и Фармави внес свой вклад…

На следующий день я не отходил от телефона все утро. Но звонка от Фармави так и не дождался.

«Ну вот, проглотил и еще одно обещание на завтрак», — горько подумал я.

Впрочем, на Фармави я не таил обиды. Он честно старается сделать все возможное. Спасибо ему и на этом. Но тут он, наверное, бессилен. В чем же дело? Где причина этой непонятной волокиты? Вроде бы все выяснилось? Ведь неспроста Исмаила срочно вызвали в Каир, как мне намекнул Фармави — для дачи показаний. Значит, о его неблаговидной роли в этом деле в Каире уже известно. Кто же все-таки задерживает их освобождение?

За обедом мне ничего не хотелось есть. Поскольку ночью я спал плохо, я прилег. Но как ни старался, уснуть не удалось.

Я вышел на улицу. Не направиться ли мне в самом деле к святым угодникам, как просили односельчане? Обойду-ка я сразу всех троих. Но вовремя вспомнил строгий наказ: сначала надо посетить могилу святой Зейнаб, потом Хусейна, а уж затем можно направляться к гробнице султана Ханафи…

Я так и сделал. У гробницы Зейнаб, к моему удивлению, толпилось очень много народу. Я попытался пробраться поближе к могиле угодницы, но это было не так-то просто. Видя тщету моих стараний, ко мне протиснулся седобородый мужчина и предложил прочесть за меня на могиле святой девы суру «Ясин»; это обойдется мне в десять кыршей. Я не стал отказываться от предложенной мне столь своевременной услуги, сунул ему деньги и с облегчением выбрался из толпы. Проходя мимо могил и гробниц различных святых угодников, я шепотом читал молитвы из Корана. Слава аллаху, их у меня в голове оказалось предостаточно — в свое время набили до отказа, так что мне хватило на всю дорогу.

В мечети Хусейна я с толпой молящихся протиснулся к гробнице святого. Люди, стоя на коленях, бормотали молитвы, время от времени они воздевали руки и опускали их на деревянные резные подпорки. Потом все склонялись в низком поклоне, касаясь лбом пола, опять поднимали влажные от слез глаза и простирали руки к небу, горячо и страстно молили святого заступиться за них, делились с ним своими бедами и печалями. Неожиданно мерное бормотание нарушил чей-то требовательный голос, вырвавшийся, как крик отчаяния:

— Аллах! Избавь нас от мучителей! Покарай кровопийц и тиранов! — И, разрыдавшись, мужчина припал к гробнице. Тотчас подошел служитель мечети и, положив руку ему на плечо, попросил подняться, дать возможность подойти к гробнице другим. И так же шепотом объяснил: — И не надо, брат мой, кричать! Аллах и так узнает твои мысли! До него лучше доходят те молитвы, которые произносятся шепотом!

Я осмотрелся. Мечеть была заполнена людьми, пришедшими поклониться святому угоднику, защитнику обиженных и обездоленных. Откуда столько людей, испытывающих нужду в защите святого Хусейна? Неужели всех привело сюда горе? А может, каждый, как и я, принес сюда не только свою личную беду, а обращается с мольбой о защите от имени многих людей — своих близких, соседей, земляков?..

Постояв у гробницы, я стал пробираться к выходу. И вдруг я почувствовал, как кто-то легко и в то же время настойчиво трогает меня за плечо. Я обернулся.

— Что, не узнаете? — спросил меня пожилой мужчина.

— Фархат-бей?!

Да, это был он, родной брат Ризка. Интересно, а этот-то зачем сюда пришел? За что и, главное, на кого может он жаловаться? Вот так прямо и именно об этом я и спросил. Фархат-бей вздохнул и ответил мне с улыбкой, приглаживая заметно поседевшие, но постриженные по последней моде волосы.

— Эх, брат, человеку всегда чего-то не хватает. Кажется, есть все, а все-таки хочется иметь больше. А нашему брату сейчас нигде дороги не дают. Даже здесь, в мечети, бедняки так и давят со всех сторон. Того и гляди ноги оттопчут. Черт его знает, что творится! Как думаешь, может, лучше заплатить, пусть за меня прочитают молитву?

Он попросил меня подождать, а сам, чуть отойдя в сторону, на одном дыхании скороговоркой пробормотал коротенькую молитву. У выхода он сунул в руки служителю бумажку в 25 кыршей, надел туфли и широким жестом показал на свой шикарный автомобиль.

— Поедем! Посидим где-нибудь в центре, в хорошей кофейне.

Я стал отказываться, выискивая предлоги. Но Фархат-бей не оставлял меня в покое до тех пор, пока не взял с меня слова, что сегодня же вечером я обязательно зайду к нему домой. На прощание он вручил мне свою визитную карточку.