Фемида его любви (СИ)

— Подожди, Шурочка, я еще не наигрался, —шепнул он мне в поцелуе, заметив, что я начала на нем обмякать и расслабилась. — Я месяц мечтал о том, как окажусь в тебе, такой узкой и мокрой, так быстро ты не отделаешься.

Не дав мне шанс на передышку, он поставил меня на пол, развернул к стене, нажимая на поясницу, чтобы выгнулась ему навстречу и приняла его снова. Новая волна удовольствия взяла меня в плен, заставляя громко постанывать от каждого толчка.

Он одновременно делал и больно, и приятно, что в сочетании оказалось неплохим тандемом на пути к моему оргазму. Кусал меня, выкручивал соски — до боли. Игрался с клитором и скользил во мне — до остроты приятно. Алекс заставил меня чувствовать его каждой клеточкой, он разбирал меня на части и собирал заново, показывал, насколько я чувствительна и отзывчива, пока он полностью управлял процессом нашего соития. Я против не была, умоляя его не останавливаться и в какие-то моменты быть со мной грубее. На утро я буду считать синяки с засосами и довольно улыбаться, а дома прятать шею под платком, но при этом буду счастлива, потому что эти метки будут напоминать мне о том, что сегодня ночью я официально стала девушкой Вестника.

31

Сегодня ночью я заключила сделку с дьяволом и стала официально девушкой Вестника. Я подруга самого отмороженного человека этого города. Я спутница убийцы, чьи руки по локоть в крови. Но это не так страшно, как то, что нас видели десятки людей и уверена, кто-то из них запостил в сеть наши фото. Если брат узнает, что я спуталась с его врагом, то боюсь предположить, что за этим последует. Я даже не знаю, какие слова мне можно подобрать в качестве оправданий, пока в голове набатом била фраза Семена, что он убьет меня, если предам.

Но я не предавала... Вестник не пытался покушаться на него и скоро я это докажу. И тогда можно будет открыто заявить про наши отношения, а пока стоит держать их в тайне. Пусть моя личная жизнь станет большим секретом. По крайней мере до тех пор, пока это возможно.

Я нежилась в постели, обдумывая свое возвращение домой. Решила сказать Семёну, что была у подруги. Он обычно не проверял меня, поэтому можно было не предупреждать девчонок.

Обдумав вопрос с братом, я улыбнулась, вспоминая эту ночь. Алекс до такой степени меня залюбил, что под конец меня уже не держали ноги, и я находилась где-то в прострации, позволив себя искупать. В постель Алекс меня относил на руках и, как бы мне не было любопытно осмотреть его логово, я бессовестно вырубилась на мужском плече, пробормотав, что должна была отписаться брату. Проверив телефон, я улыбнулась. Вестник сам написал моему брату смс, что со мной все хорошо и я осталась я у подруги.В ответ брат написал короткое «ок».

А мужчина у меня заботливый... Слово «забота» сразу вызвало ассоциации с заботой о себе и приемом противозачаточных, о которых я благополучно вчера забыла. Вскочив к своей сумке за таблетками я взвизгнула и запрыгнула обратно на кровать, увидев перед собой огромного ротвейлера. Собака хмурила брови и, кажется, как минимум, собиралась подать голос.

На мой крик в комнату забежал Алекс.

— Руслан, фу! — приказал он псу и тот прижал уши, демонстрируя покорность. — Место.

Дождавшись, когда ротвейлер уйдет, Алекс подошел ко мне, присел рядом на кровать и потерся носом о мою щеку, целуя: — Не заметил, как он вышел. Напугалась?

Я кивнула и скромно улыбнулась ему, укутываясь в одеяло, пряча свою наготу, но потом протянула руки для обнимашек.

Алекс искренне улыбнулся и, подражая мне, раскрыл руки для объятий, захватывая меня в плен, и начал одаривать шею поцелуями. Я громко засмеялась. Это не Вестник — гроза Владивостока, это моя плюшевая небритая бубочка, которая судя по аромату с кухни готовила завтрак. В трениках и с обнаженным торсом, ему только эротичного фартука не хватало.

— У тебя обалденная фигура, — подметила я, поглаживая прокачанные мышцы груди и спустилась к кубикам пресса. Остановившись на зашитой мной ране, вскинула взгляд наверх. — Не болит?

— Не болит. У меня был хороший доктор, — снова улыбнулся и потянулся, чтобы поцеловать. — Пойдём завтракать.

Он встал, прошел к шкафу, достал оттуда черную футболку, кинул ее мне и показал на наручные часы, намекая на отсутствие времени.

— Никакой романтичности. Ни завтрака в постель, ни алых роз, ни «ни в чем себе не отказывай», — я закатила глаза и хихикнула, пытаясь просочиться через нахмурившегося в проходе Вестника.

Кажется, мой юмор он не оценил, потому что предъяву комментировать не стал.