Фемистокл

Павсанию в конце концов стали известны тайные переговоры с Кимоном и Аристидом. Уже не помышляя о сражениях с врагом, Павсаний принялся слать обвинительные письма в Афины, настаивая на замене их другими военачальниками. Военные советы превратились в сплошные споры и во взаимные обвинения между спартанцами и афинянами.

Едва наступила осень, из Спарты пришёл приказ о прекращении войны на Кипре.

Теперь споры афинян и спартанцев кипели в синедрионе. Афиняне настаивали на принятии в Коринфский союз ионийских городов. Этому противились представители Спарты, понимавшие, что тогда большинство голосов перейдёт к союзникам Афин. Позицию лакедемонян поддерживали коринфяне, эгинцы и некоторые из пелопоннесских союзников. На стороне Афин выступали эвбеяне, платейцы, феспийцы и мегарцы.

При голосовании с минимальным перевесом возобладало мнение спартанцев о непринятии ионян в Коринфский союз.

- Ныне ионийцы сражаются против персов, - заявил Павсаний, председательствующий на синедрионе. - Но в недалёком прошлом они воевали против нас на стороне Ксеркса. Этого забывать нельзя. Кто знает, может, завтра ионийцы снова переметнутся к персам.

В эти дни многим эллинам стало очевидно двуличие лакедемонян, которые не столько не доверяли ионийцам, сколько не желали главенства Афин в войне с варварами.

Не желая ожесточать афинян своей неуступчивостью, спартанцы объявили, что следующим летом общеэллинский флот пойдёт в Пропонтиду, дабы развить успех Ксантиппа, отнявшего у персов город Сеет.

В афинском народном собрании после выступления многих ораторов было принято решение и дальше вести войну с персами под началом лакедемонян.

Особенно на этом настаивали аристократы, издавна связанные узами дружбы со знатью Коринфа, главного союзника Спарты.

Внезапно слово взял Фемистокл, объявивший, что хочет дать народу совет, полезный и даже спасительный для государства, но не подлежащий огласке. Афиняне велели Аристиду одному выслушать совет Фемистокла и высказать своё мнение.

- Что у тебя за совет, дружище? - спросил Аристид, со вздохом облегчения опустившись на стул.

Фемистокл и Аристид удалились из народного собрания в здание городских стражников, стоявшее неподалёку на склоне Пникса.

Прежних неприязненных отношений между Аристидом и Фемистоклом больше не было. Они теперь общались запросто, даже дружески споря друг с другом.

- Ты знаешь, что флот пелопоннесцев стоит у Саламина, - заговорил Фемистокл, глядя на Аристида заговорщическим взглядом. - А ветер дует с моря. Если пустить по ветру в бухту Саламина несколько старых посудин, нагруженных смолой и сухим хворостом и запалить на них огонь, то можно сжечь весь стоящий на якоре флот пелопоннесцев. Оставшись без флота, Спарта и её союзники не смогут помешать нам захватить проливы в Пропонтиде, закрепиться на Кипре и на побережье Фракии. Это не просто выгода, Аристид. Это великая удача! Подумай, стоит ли нам упускать её?

Аристид слушал Фемистокла с неудовольствием.

- С одной стороны, это, конечно, удача, - хмуро промолвил он, - ас другой - отменная подлость! Нас осудит вся Эллада.

- Опять ты со своей щепетильностью! - рассердился Фемистокл. - Думаешь, спартанцы стали бы колебаться, подвернись им такой случай?

- Не знаю, - ответил Аристид. - Но рвать союзнические отношения таким вот способом, по-моему, есть верх гнусности и неблагодарности!

Вернувшись в народное собрание, Аристид сказал, что дело, предлагаемое Фемистоклом, для Афин самое выгодное и в то же время самое несправедливое.

Услышав это, народ велел Фемистоклу отказаться от своих замыслов.

Спартанская знать, поддерживающая Павсания в его захватнических устремлениях, стремилась не допустить полного господства афинян в Пропонтиде. Потому-то следующим летом общеэллинский флот, возглавляемый Павсанием, оказался под стенами Византия, запиравшего пролив Боспор Фракийский со стороны Геллеспонта.

Византий был основан мегарцами. Это был самый большой эллинский город на европейском побережье Пропонтиды.

Персы не собирались уходить из Византия, собрав в городе довольно внушительные силы. Во главе персидского гарнизона стоял зять царя Ксеркса Гергис.

Осада Византия длилась почти три месяца.

Наконец эллинам удалось ворваться в город. Персы были разбиты. В плену оказались многие персидские военачальники, в том числе и Гергис.

Павсаний слал в Спарту донесения, полные самодовольной похвальбы. Он требовал от властей разрешения идти в Азию.

Помимо его донесений в Лакедемон приходили письменные жалобы союзников-ионийцев: Павсаний груб, Павсаний заносчив, Павсаний помыкает азиатскими эллинами, как рабами…

Жалобы союзников беспокоили спартанских эфоров и старейшин, но ещё сильнее их беспокоило упрямое желание Павсания перенести войну с персами на землю Азии. Правители Спарты давно подумывали о том, как бы им вовсе прекратить войну с персидским царём, при этом не потеряв своего лица в глазах союзников, и особенно афинян, желающих её продолжения.

Покуда эфоры и старейшины думали, как им поступить, события стали развиваться самым неожиданным образом.