Феникс

Мы хватаем сумки и, шатаясь, убираемся с Шантильи Лейн, как раз перед тем, как к рыночной площади приближаются первые гвардейцы. Мы спешим вниз по проходу, стараясь двигаться как можно быстрее.

Улицы заполняются людьми, которые бросают свои дома, унося с собой все, что могут забрать, одежду, еду, животных, некоторые даже в состояние паники похватали тяжелые картины и другие фамильные ценности.

— Наденьте свои капюшоны, — говорю я остальным.

Мы присоединяемся к людям, используя их как прикрытие, когда мимо нас проносятся еще отряды гвардейцев Стражей. Все бегут кто куда, не зная куда лучше бежать. В основном со стороны заводов, Парка и Шантильи Лейн бегут к Высотке, чтобы укрыться там.

Мы идем минут двадцать, пока не добираемся до Городской Оконечности, где есть дом, в котором можно безопасно укрыться. Я так рад, что ни разу не обмолвился при Гаррике о наших планах. Чертов предатель! Вспоминая тот день, нашего знакомства, когда он принес Фрею в гетто, я так же припоминаю косой разрез на её животе. Тогда я подумал, что это гвардейский меч, но теперь подозреваю, что это дело рук Люпина. Может именно это мне пыталась сказать перед смертью Фрея?

Мы проходим дюжину домов в поисках нужного, но все они выглядят похожими: с черными стенами из шлакоблочного кирпича и красными дверьми.

— Которая? — спрашивает Элайджа.

Я быстро просматриваю верхний правый угол у каждой двери, пока не обнаруживаю то, что ищу: меленькую сожженную розу, вырезанную в древесине.

— Эта, — говорю я.

Мы заходим в наше убежище, захлопывая за собой дверь. Это маленькое помещение, здесь повсюду пыль, на полу и простынях, закрывающих мебель. Владелец умер несколько дней назад, и «Люди за Единство» используют с тех пор этот дом как явочную квартиру. Мы отправляемся на чердак, как велела Роуч, и находим пару спальных мешков, керосиновую лампу и несколько консервов с едой. Но никакой крови «Синт-1» для меня, но я и не ожидал, что она там будет; все, что мы сейчас обнаружили на чердаке, было положено туда несколько дней назад. У меня урчит в животе, и я пытаюсь вспомнить, когда ел последний раз. Наверное, с тех пор прошла уже вечность.

На чердаке есть маленькое круглое окошко, из которого открывается вид на весь город. Пламя охватило все три района, где были заложены бомбы. К счастью, огонь пока не распространился на другие районы, но это всего лишь вопрос времени, когда он до нас доберется. Мы останемся здесь настолько, насколько возможно, а потом отправимся на станцию на окраине города.

Элайджа усаживается на один из спальных мешков и начинает заниматься собой, вылизывая грязь и кровь со своих рук, пока я шагаю туда-сюда по комнате.

— Черт, поверить не могу, что Гаррик все это время притворялся, — сплевываю я.

— Как думаешь, на кого он работает? — спрашивает Натали.

— Ставлю, что на Пуриана Роуза, — отвечаю я.

Элайджа прекращает отряхиваться.

— Тогда почему он рассказал нам о Десятом гетто.

— Чтобы завоевать наше доверие, чтобы проникнуть в штаб повстанцев. — Я ударяю в стену, да так что суставам больно. — Черт! Он все знает! Он знает, куда отправятся Дарклинги, и что мы идем на поиски «Оры».

— По крайней мере, он не знает, что мы собираемся во Фракию, — говорит Натали. — Уже, хоть что-то.

Я пропускаю пальцы через волосы, пытаясь сообразить, как же предупредить остальных, но ничего не приходит на ум.

— Слушай, а почему он пытался похитить Натали? — спрашивает меня Элайджа. — Разве не разумнее для него было бы прикончить нас обоих?

Мы все смотрим друг на друга, пытаясь решить этот вопрос, но ничего путного не можем сообразить. Для Гаррика просто невозможно было бы придумать лучшей возможности убить меня, так почему же он этого не сделал?

— Итак, что теперь будем делать? — спрашивает Натали.

— Полагаю, мы должны придерживаться нашего плана, — говорю я. — Гаррик не знает, как именно мы собираемся сбежать из города, он будет думать, что мы уже пытаемся это сделать.

— Надеюсь, что он получил своё от Дурмана, — говорит Натали, морщась, когда садится.

— Ты не ранена? — спрашиваю я.

— Это всего лишь моя старая рана на ноге, — говорит она. — Не о чем беспокоиться.

Она открывает одну из банок с супом, подогревая её над керосиновой лампой, и мы усаживаемся коротать вечер. Я поглядываю в окно, на случай, чтобы не пропустить, если пожар начнет распространяться в нашем направлении. Элайджа кривит рот, когда Натали протягивает ему консервную банку с супом.

— Ну и ладно, голодай себе на здоровье. Мне все равно, — огрызается она.

Он тут же выхватывает суп из её рук и пьет до дня. Нет, а если серьезно, он что себе думает? Он, что считает, что это Золотая Цитадель? И как сыночку консула Бастетов ему полагается самая лучшая еда? Я завистливо наблюдаю, как они ужинают, в то время как мой желудок урчит от голода.

В городе грохочет еще один взрыв. Где-то еще вспыхивает пожар.

— Думаешь, у остальных все в порядке? — спрашивает Натали.

Я киваю, хотя, откуда мне знать. У меня ноет в груди, когда я думаю о папе и Сигуре, не говоря уже о Нике и Эми.