Феникс

Кааму рано утром пришлось уехать по делам, о чём меня известила записка с завтраком на моей прикроватной тумбе. Недолго думая, после того как перекусила и приняла душ, я поспешила вызвать такси и уехать домой, ибо всю ночь моя душа была неспокойна. Нет, не из-за Эшая. Она чувствовала что-то иное. И как показала реальность, не ошиблась.

Отворив входную дверь, я тихо вошла в наши с папой апартаменты. Сменив обувь на удобные тапочки, двинулась вглубь квартиры. Ни одного звука. Ничего. Просто гробовая тишина, которая казалась до боли странной. Обычно в это время у папы был включён телевизор, либо же на кухне варилось что-нибудь вкусненькое, вея по дому потрясающим ароматом. Но и его сейчас не было.

Внутри меня начал твориться хаос, нехорошее предчувствие сдавливало горло, лишая необходимого кислорода. Тяжело сглотнув, я трясущимися руками схватила вазу с тумбочки, и на цыпочках направилась дальше. Только когда приблизилась к папиной комнате, смогла расслышать первый звук. Журчание воды.

Понимая, что отец не принимает душ в двенадцатом часу дня, ибо утро у него начинается в 8, я насторожилась ещё больше. Да, могло случиться всякое, мог испачкаться или облиться чем-то, но я думала иначе. Вернее моя интуиция твердила так, а ей я привыкла доверять.

Осторожно провернув ручку двери, ступила в комнату. Бегло осмотревшись по сторонам, наткнулась на помятую кровать, что смутила меня ещё больше. Отец всегда, как встает, заправляет постель. А вот разбросанные у кресла вещи вообще вызвали шок. Женские вещи! На спинке неопрятно висело платье, у подножья валялась сумочка, из которой выпала косметичка, и весь этот шедевр дополняли пустые бутылки дорого вина.

Сжав в руке вазу, я напряженно проскользила глазами к двери ванной. В мозгу уже лихорадочно подыскивались оправдания. С одной стороны, мне от чего-то стало легче, но с другой, папа никогда втихаря не приводил в дом женщин. Да он вообще забыл о них после ухода матери!

Радость за отца и осадок от ревности смешались в гремучую смесь. Стало обидно, что он променял меня на эту…эту… женщину, и, самое главное, после того, что меня чуть не прихапала смерть в свои объятия. Ну ладно, преувеличила. Мы с Тимом почти не пострадали, единственное, у него треснуло пару костей, а я получила лёгкое сотрясение.

Было видно, что папа сильно волновался. Бегал туда-сюда, как ошпаренный. А когда меня вывели из кабинета врача, вообще чуть не убил своими медвежьими объятиями. Все уши прожужжал, лекций сотни прочитал, запретил мне садиться в машину к Тиму, а после, просто наказал Кааму отвезти меня домой, а сам свинтил в неизвестном направлении. Но теперь хоть ясно, что были за «срочные» дела.

Только горечь от обиды прилила к глазам, как звук льющейся воды стих. Пришлось смахнуть слезинку, отложив дело поплакать на потом. Сжав вазу, я тихо направилась к выходу, но не успела провернуть ручку, как дверь ванной распахнулась.

— Ленни? Это ты? — до боли знакомый голос прозвучал за спиной.

С замирающим от шока и неверия сердцем я повернулась к той, кого не видела с малолетнего возраста и надеялась, что больше не увижу. Сложно было сделать равнодушное выражение лица, но я приложила к этому все усилия.

— Дария. — кивнула, смотря ей прямо в глаза. Матерью назвать, язык не повернулся. — Не буду спрашивать, как ты сюда попала, но скажи, где папа?

— Он отлучился по делам. Кто-то позвонил, и Уил уехал.

— Ясно. — произнесла сухо и повернулась к двери. Только собиралась выйти, как в спину прозвучал вопрос.

— Даже не обнимешь меня? — не знаю, чем он был наполнен, но никакими нежными чувствами, что питает мать к своему ребёнку, здесь не пахло.

— А я должна? — убрав руку с ручки, повернулась к матери. Стоя с открытым от удивления ртом, она сверила меня широко распахнутыми глазами.

— Ленни, дочка… — двинулась ко мне, протянув руки, но я тут же отпряла и впечаталась спиной в дверь. Будь у меня возможность, прошла бы сквозь неё, ибо мать я не могла переносить рядом с собой и на расстоянии двух метров. — Я так тебе противна? — нежность и раскаяние, что хоть немного светились на лживом лице, наконец, пали. Дария показала свою истинную сущность. Беспринципную стерву, нетерпящую неуважения к себе.

— Рада, что ты это поняла. — съязвила, посмотрев ей прямо в глаза.

— Я твоя мать. — шикнула, зверея на глазах. — Веди себя по отношению ко мне нормально!

— Ты права. Мать. — кивнула я. — Но лишь по документам. — добавила, пожав плечами. — Как таковой для меня ею ты не являешься. Моя мать умерла вместе с папиной любовью к ней. Поэтому не пытайся задеть этим за живое, больше не действует.

Сжав челюсти, она промолчала, прожигая меня злыми глазами. По всей видимости, родительница просто не ожидала, что я найду в себе смелость ответить ей, но она ошиблась. Я больше не та девочка, коей она меня запомнила. Бросив последний взгляд на мать, я вышла из комнаты.

— Мы не договорили! — пронеслось вслед.

— Нам не о чем говорить. — буркнула под нос и полетела в сторону входной двери.