Феникс

– …Там тот, кто хочет твоей крови, – хозяин замка рыцарь Эдд.

И не только он.

– Ты говоришь загадками! – Королева встряхнула головкой. – Кто этот Эдд? И что значит «не только он»?

– Ты узнаешь в свое время, я хочу только быть, когда это произойдет, уже далеко. И прошу, если ты все еще захочешь (по-хорошему) видеть меня и не вредить, повесь на Синей башне длинное знамя с горящей птицей на нем. Я буду знать, что прощен и нужен тебе.

– Объяснись сейчас! – Карл был явно недоволен.

– Нет. После. Я и так уже много сказал.

– Хорошо. Я отпускаю тебя и велю повесить флаг. – Джулия махнула платком в знак примирения. – Карл, нужно сегодня же послать за отцом и… Давай лучше их всех – Фобиуса. Града, Кира, Браса, Эльлинсинга. Нечего по норам отсиживаться. Скажи, – она коснулась плеча Морея. – Я понимаю, что у тебя нет причин доверять нам, но после того, что ты для нас сделал, может, все-таки послать отряд для охраны?

– Отряд? – Туим вспомнил рыцаря Эдда, наставника Германа, которого Мариэтта называла Повелителем драконов. – Будь по-твоему, королева, но с условием, что они будут подчиняться мне во всем и за детьми я полечу один, в то время, пока они будут ожидать нас там, где я им прикажу.

– Хорошо.

Морей завернул в плащ шкатулку и вскоре в окружении шести рыцарей, больше он брать не захотел, покинул Танаталатес.

20. Первый оборотень – первая ласточка

– Странное дело, ты не можешь мне объяснить, – Карл обнял Джулию за плечи, – в твое окружение обязательно брать людей, когда-либо покушавшихся на твою жизнь? Я говорю о Брасе, Морее и им подобных?

– А против меня плохих не посылали, мой дорогой, – усмехнулась Джулия.

– А что будет, если он не вернется? Мы же его недурно обеспечили, а?..

– Не вернется, так не вернется, у нас и кроме него лучей незанятых на звезде хватает. Ну кто, по-твоему, это может быть?

– Эльлинсинг – природный князь, на нашей стороне…

– Нет. Вряд ли – у него силы нет. Я думала, Брас…

– Ну конечно, кто о чем, а она…

– Не начинай. И не на людях. – Они свернули к лестнице, ведущей в их комнаты. – Без Браса нет Восточного войска. А имеет ли он отношение к Фениксу, не знаю. Хорошо бы, конечно… – Карл отвернулся. – Во всяком случае, лучше Брас, чем тот вчерашний. Я, кстати, навещу его после… – Он нагнулся и поцеловал ее за ушком.

– Нет. Давай сейчас. На пару минут.

– Ладно. Если это так важно… – Трорнт недовольно отстранился.

– Я всегда думала, что это отец.

– Нет – он хранитель. Может, этот, как его, друг Кира – Град?

– Не смеши.

– А может… – Он подвинулся вплотную, руками дотронувшись до живота Джулии. – А может, это он?

– О… только не это. Я согласна выдержать общество василиска, вонючей мясной ящерицы и обезумевшего дракона. Лишь бы только наш сын или дочь не имели ничего общего с этим спасением мира.

Они свернули и прошли мимо стражи в коридор, ведущий в камеру узника.

– Ты обеспечил ему вчера приличный уход? – полушепотом спросила королева.

– Солью нужно было присыпать, а не снадобья переводить зазря, – так же тихо ответил Карл. – Да, все я сделал.

В это время послышалось странное шипение и звук, как будто кто-то шлифовал стену с другой стороны.

– Мне что-то не по себе. – Джулия отступила на шаг, но муж и сам уже подталкивал ее к лестнице.

– Эй, кто там! – Его крик потонул в грохоте раскалывающейся стены, в просветах которой отчетливо виделся разъяренный синий дракон. Огромная уродливая голова на длинной шее протиснулась в коридор, разевая зубастую пасть прямо на Джулию и Карла.

Одновременно супруги выпустили вперед себя по паре розовых молний. Тварь завизжала, пряча глаза. Огромное перепончатое крыло как ножом разрезало сводчатый потолок, но молнии уже сделали свое дело. – Дракон подыхал, разбрызгивая ядовитую жижу. Трорнт рубанул мечом – удар милосердия и тут же отскочил, боясь, чтобы сжигающая все на своем пути кровь чудовища не окатила бы его сапоги.

– Ты видел! Ты видел!

Со всех сторон уже бежали воины. Карл обнял супругу, и вместе они вышли на лестницу.

– …Ты видел! У него же только одно крыло! Ты понимаешь, что это значит?! Карл!

21. Рабство

Тишина звенит. Или это в моей голове звенит, до лица не дотронуться – боль, наверное, повреждены какие-нибудь нервы. Руки и бедра горят, как при ожоге, шею трет металлический ошейник. И темнота такая, что кажется, будто ослеп. Пить хочется. За спиной холодная, мокрая стена. Прикладываю к ней обожженные места. На ноги, должно быть, уже не встану. Что же это? Где я?

Я помню, как вертелись земля и небо, не зная, куда падать. Я летел, плотно прижавшись к горячему телу серебряной драконицы. Потом удар и… Я очнулся весь в горячей крови, дымящейся в ночном воздухе. Полная луна. Я бежал… ах да, бежал, значит, ноги у меня на тот момент времени были. Что я говорю – они и сейчас есть, только болят.

Где я?

Ветки били в лицо, помню, я продирался через какой-то ночной лес весь в холодных каплях. Хотелось орать, звать на помощь.