Феникс

Виктор с десятком Звана отправился вперед, так как ему предстояло решить вопрос с фрахтом судна, что отнюдь не было так просто, как могло показаться. То, что ему удалось нанять корабль в течение недели, можно считать большой удачей. Астрань — не маленький порт, однако со свободными кораблями тут очень непросто. Вполне могло выйти и так, что в поисках судна пришлось бы отправиться в Сальджукскую империю или во Фрязию. Поэтому лучше уж уплатить портовые сборы за пару недель, чем потом локти кусать.

На брячиславские корабли ему рассчитывать уже не приходилось, потому как его в расчет больше не брали. Почему так? А просто все. Решил двигать своим ходом? МО-ЛО-ДЕЦ!!! Флаг тебе в руки и попутный ветер в спину. Есть иные желающие, у которых и имущества поменьше, и нет возможности самостоятельно организовать плавание, только за казенный счет. А тебе и деваться некуда: только вперед, потому как негде осесть, просто не позволят — насчет колоний Миролюб настроен весьма решительно.

Тогда остается одно направление — на Длань. Попробуй. Далеко ли уйдешь, обремененный имуществом? Догонят и развернут в обратную сторону, да еще и нажитое непосильным трудом могут изъять в казну, оставят лишь самое необходимое. Ты ведь не боярин, а обычный смерд, ничем примечательным не отличившийся перед государем. Интересно? А то! Вот такие пироги с котятами. Взялся за гуж — не говори, что не дюж.

Была и иная причина. Необходимо закупить корм для скотины, продовольствие, посевной материал, инвентарь да много еще чего. А все это — время. И деньги, что уж там. Так что выезжать вперед резон был. Списки того, что необходимо закупить, у Виктора имелись, все же не зря они корпели над ними всю зиму. Ох и изрядно получалось. Но тут уж никуда не денешься. Виктор твердо решил, что не позволит людям испытывать нужду в чем-либо. Мало того, уже на второй год намеревался поставить нормальное поселение, а бараки, в которых они будут зимовать, использовать под склады. Нет, выживать он не хотел. Бед и без того хватит с головой. Западники встретили славен в штыки, как там сложится с местными, неизвестно, а если сюда добавятся еще голод и неустроенный быт… Лучше не надо.

— Здрав будь, дорогой сват. — Световид встречал дорогого гостя на крыльце, чего удостаивались очень немногие.

— И тебе здравствовать, — угрюмо поздоровался Вяткин со старинным товарищем.

Можно бы и обидеться на такое приветствие, ведь честь по чести вышел к дорогим гостям, но Световид слишком хорошо знал Бажена, чтобы не понять: стряслось что-то из ряда вон выходящее, а коли так, нечего разговоры на крыльце разговаривать. Смолин тут же пропустил гостя в дом. Видно, беседа предстоит серьезная, эвон какой Вяткин хмурый.

— Что случилось, Бажен? Чего мрачен, как грозовая туча? — тут же засыпал друга вопросами Световид.

— Горе у меня, дружище. Такое горе, что и не знаю, как быть.

— Поведай, вместе подумаем, как беду твою разрешить.

— Боян в беду попал. Помнишь ли, по осени его определили помощником боярина Паршина да с посольством в Сальджукскую империю отправили?

— Как не помнить. Смеяна-то к нам приехала. Скучно ей в сельце, что ты на прокорм сыну оставил, вот и уговорила мужа позволить ей здесь его возвращения дожидаться.

— Ага. То ведаю, потому и приехал. — Вяткин был в полном расстройстве.

— Да ты толком-то сказывай, что с Бояном?

— На обратном пути на их корабль напали клузиумские пираты.

— Погиб?

— Если бы. Пленили все посольство, но Боян, горячая головушка, просто так не дался. Дрался до последней возможности, пока его не срубили, а потом раненого не повязали. Тот пират затребовал выкуп за все посольство. Выкуп богатый, но получил все в полной мере. Отпустил всех, кроме Бояна. Тот, пока дрался, зарубил единственного сына того пирата, так что отпускать его этот аспид ни в какую не хочет. Паршин сказывает, что лекарю велел лечить Бояна, как его самого, и коли не выживет — голову с плеч. А сына тем временем на цепи держат.

— Знать, хочет получить с тебя больше, чем за все посольство, — уверенно произнес Световид. А как иначе-то, ведь ясное дело, что за родную кровь и плату хочется получить посолиднее.

— Не о здоровье он его печется, и серебро ему глаза не застит. Излечить пленника хочет, а потом мучениям придать.

— Как так? Пират ведь.

— Видно, родная кровь и для пирата не водица, — горестно вздохнул боярин.

— И что теперь думаешь делать?

— Ума не приложу. Старшие сыны на дыбки встали, рвались брата освобождать, насилу урезонил. В Астрань поеду, поищу горячие головушки, иные наши астраньцы тем пиратам ничем не уступят. Если не живого привезу, то хоть от мучений избавлю.

— Сам, выходит, решил?

— Не могу я сыновьями рисковать. Сил все еще в достатке, так что сам. Наберу ватагу, да и удумаем чего.

— Клузиумцы — они злы в драке, не так просто будет найти тех, кто против них встанет.