Феникс

Изначально он собирался пойти по проторенной дорожке и отравить вино, до которого все пираты были весьма охочи. Именно по этой причине он сразу выдал себя за поклонника хашша, равнодушного к выпивке. Это в общем-то соответствовало действительности. Редко кто из потребляющих наркотик баловался еще и горячительными напитками, в этом случае очень быстро начинала проявляться зависимость к зелью. Вот только случилась незадача. Бургас был сторонником жесткой дисциплины. Мало того что все серьезное оружие держится под замком, так еще и вина на корабле днем с огнем не сыскать. Разве что в каюте капитана. Но и то капитан держал спиртное лишь на всякий случай: вдруг что приключится, нельзя ударить в грязь лицом, репутация прежде всего. Так что и сам Бургас не злоупотреблял вином, и остальные мучились с сухими глотками.

Едва это осознав, Виктор тут же перестроился и начал работать над другой версией поведения. Отсюда и постоянная жажда, и фляга на боку, и наряды на камбуз, к назначению которых он фактически сам подтолкнул Клыка. Когда выход был найден, Волков извлек припрятанную отраву и воспользовался своим реквизитом. Все бы хорошо, но имелось и одно «но». Далеко не все питались стряпней кока, во всяком случае в начале похода, пока имелись свои запасы, прихваченные с берега. Этот дородный мужик каким-то образом умудрялся готовить исключительно вкусные блюда для командования и совсем даже не вкусные для остальных. Может, дело в объемах, а может, в том, что он не считал нужным стараться для команды. Бывали случаи, когда ему хотели что-то предъявить, но безрезультатно. Оно и сам дядька не промах. Говорили, что он не стесняется ходить на абордаж и не раз удостаивался двойной доли за то, что первым ступал на палубу какого-нибудь торговца. Так что капитан, заметив первые признаки возмущения, тут же ставил недовольных на место.

Обед прошел без эксцессов. Все, кто питался из общего котла, получили свою порцию и спокойно вкушали заслуженную пищу, расположившись где придется. Оставались те, кто стоял на вахте, но их успеют еще покормить: яд не сразу подействует, часа два есть. Плохо другое. Как минимум человек двадцать не прикоснулись к еде, предпочтя свои запасы. Кто-то из стоящих на вахте тоже не проявит энтузиазма. Но командование, включая боцмана, дружно проследовало отобедать в капитанскую каюту, и то хорошо.

— Ну, я пойду, — распрямляясь и хрустя суставами, обратился Виктор к коку, который вовсе не комплексовал, потребляя кашу из общего котла.

— Посуду опять кто другой будет мыть?

— Как всегда. Ты же знаешь, я после обеда в арсенал.

— И охота тебе было подвязываться под это дело?

— Люблю я с оружием возиться. А потом, это только сначала трудно. Дальше будет легче, и с камбузом от меня отстанут. А когда оружие в порядок приведу, останется только поддерживать его в надлежащем виде. Зато меня больше никуда привлекать не станут.

— Уверен?

— Тебя же не привлекают.

— Ну это я… Я — кок.

— А я буду оружейным мастером.

— Ха! Ну иди, оружейный мастер. А чего не обедаешь-то?

— Поел уже, пока ты кашеварил. Бывай.

Вообще-то Виктор не ел. Еще чего не хватало. По всему выходит, будет заваруха, а с полным брюхом идти в бой — себе дороже. Лучше уж так. Подойдя к борту, он бросил взгляд назад и сразу заметил небольшой парус следующего одним с ними курсом судна, покинувшего гавань вслед за ними. Это «Шустрый» Окуня. Дальше был виден еще один парус. Однако сегодня что-то слишком оживленно. Патта, конечно, большой порт, но сомнительно, что выход трех кораблей с минимальным отрывом — обычное для него явление. С другой стороны, чего только не бывает в этом мире.

Вон появился уже отобедавший Клык и по устоявшейся привычке высматривает его. Что ж, хорошо, что хоть что-то неизменно. Похоже, квартирмейстер твердо решил навести порядок в арсенале. Может, уже подумывает о своем корабле? Прости приятель, но не судьба. Как бы все ни закончилось для Виктора, тебе капитаном не быть никогда. Клык наконец нашел своего подчиненного и поманил за собой, затем подозвал еще одного. Ну да, без сопровождения Виктора в арсенал пока не пускали.

Отрывистые команды, возбужденный гомон и топот ног, несмотря на то что экипаж «Шустрого» по палубе щеголял в постолах[3]. Вот часто простукала деревяшка Хряща. Что там такого стряслось, что все засуетились? Зван посмотрел на тех, с кем делил каюту, словно ждал, что получит ответ от них.