Феникс Его Высочества

– Потерпи, осталось совсем немного. Скоро мы все будем в безопасности, – утешала я то ли себя, то ли Дэва.

Забитый спасенными эмпатами десантник едва успел отойти на достаточное расстояние от корабля-убийцы, как грянул взрыв. Вещественное доказательство полыхнуло и разлетелось на тысячи осколков. Но я все равно была рада. Ведь вместе с кораблем сгинула в небытие и дьявольская установка Ферруго. А я обязательно позабочусь о том, чтобы он не создал новую.

Дэв так и не пришел в сознание. Он метался у меня на руках из стороны в сторону и выкрикивал что-то нечленораздельное. Но я держала крепко, не позволяя ему причинить себе вред. Больше всего на свете мне хотелось содрать ненавистную пластину с его лба, казалось, будто она все еще выкачивает из него эмпатический дар. Но я не решалась из страха сделать только хуже.

Ко мне неслышно подошел «птенец» и протянул инъекцинатор:

– Это обезболивающее, должно помочь.

Я поблагодарила товарища кивком головы и приняла продолговатый коробок. Закатала Дэву рукав на неповрежденной руке, приложила инъекцинатор к вене. Хозяин дернулся в слабой попытке сопротивляться, но я не позволила ему стряхнуть с себя посторонний предмет. Послышалось легкое шипение, и обезболивающее попало в кровь пациента.

– Вот так, – утешила я Дэва, отнимая от его руки инъекцинатор. – Сейчас будет лучше. А когда доберемся до Ганона, подданные Малыша помогут тебе окончательно восстановиться. Они настоящие волшебники в том, что касается исцеления. Всем помогут.

– Неужто и мне?.. – недоверчиво воскликнул сидящий рядом со мной эмпат. Один из многих спасенных.

Я глянула на его ногу, поврежденную сразу в нескольких местах. Судя по всему, у страдальца началась гангрена и уже то, что он столько времени протянул в таком состоянии и при этом остался в здравом уме – само по себе чудо.

– Своими глазами видела человека, воскресшего из мертвых, – заверила я страдальца. – Так что твоя нога для ганонских лекарей – сущий пустяк. А пока ограничимся этим.

И я протянула ему инъекцинатор.

– Ну, нет, – неожиданно отказался он. – Боюсь, если перестану чувствовать боль, то потеряю сознание и умру. Столько вынес, потерплю и еще чуток.

– Как знаешь, – не стала я возражать.

Провела рукой по темным волосам Дэва, коснулась его щеки. Едва удержалась, чтобы не всхлипнуть. Все, что мне сейчас было нужно и важно – чтобы он жил. Чтобы снова радовался и смеялся, познакомился с моими любимцами, вернулся и занял свое законное место в Империи.

К иллюминатору прилип Кулон и отправил мне жалобный сигнал. До того забавная у него была мордочка, что я не выдержала и улыбнулась сквозь слезы.

– Не ревнуй, – предупредила я феникса. – Ты тоже для меня важен.

Уловив мой настрой, Кулон отправил мне согласие. Но полетел рядом – присматривая и наблюдая.

На Ганоне нас встречала целая процессия из горилл. Малыш первым подскочил к спущенному трапу и помог выгружать истощенных эмпатов. Гориллы последовали примеру вожака. Поначалу люди опасались необычных помощников и держались в стороне. Но постепенно перестали дичиться и стали сотрудничать на равных.

Под навесом из листьев пальм гориллы, под зорким наблюдением вожака, соорудили нечто вроде лазарета. Тяжелораненых и сильно изможденных эмпатов уложили на соломенные подстилки.

– Давай сюда своего принца, – обратился ко мне Малыш, – не боись, не обижу.

Я все еще держала Дэва на руках, не в силах оторвать от себя. Он стал таким легким, почти невесомым. Или мне так только казалось.

Бережно, словно драгоценный фарфор, я уложила его на подстилку. Опустилась рядом. Позволила трем гориллам облепить его лечебным снадобьем.

– Дальше я сама, – остановила рыже-коричневую самку и забрала из ее рук длинные гибкие листья, используемые как бинты. – Идите к другим.

К своей радости, я почувствовала, что Дэву вскоре стало легче. Он все еще не приходил в себя, но его дыхание выровнялось, а пульс пришел в норму. Через «приворот» мне передалось ощущение легкости, будто с груди хозяина сняли гранитную глыбу.

– Фартовая! – окликнул меня Малыш. – Поди-ка сюда.

– Что стряслось?.. – вскинулась я и неохотно поднялась с колен.

Постоянно оглядываясь на Дэва, подошла к Малышу. И не сразу поняла, зачем ему понадобилась.

– Узнаешь? – спросил он и указал на худого белобородого старика, калачиком свернувшегося на циновке.

Я равнодушно мазнула по эмпату взглядом и пожала плечами.

– Нет, а должна?..

– Да гляди лучше! – прикрикнул Малыш и дернул меня за рукав, вынуждая склониться над стариком.

Мне показались знакомыми этот высокий лоб и породистый нос с горбинкой. Узнала я и эти руки с длинными пальцами музыканта – всегда ухоженные и красивые, даже когда измазаны в грязи или оружейной смазке. И эти некогда крепкие плечи, способные вынести любую нагрузку, – теперь они выглядели костлявыми и сгорбленными.

– Чистюля!.. – взвыла я и бросилась к другу.

Первый и лучший командир нашей пятерки. Как же я раскаивалась, что не признала его сразу.

– Не ори так, – шикнул на меня Малыш. – Пусть спит.

Я осторожно коснулась щеки друга тыльной стороной ладони и прошептала: