Феникс Его Высочества

На нашу удачу, засады возле запасного выхода не оказалось. На поверхности нас встретила пугающая тишина, прерываемая лишь облегченными вздохами эмпатов и журчанием воды, фонтаном бившей из люка. Мы успели как раз вовремя.

Вдвоем с гвардейцем, вооруженным полу-разряженной винтовкой, мы обошли вокруг здания. Обнаружили остывающий труп бородатого коротышки. Он улыбался, впиваясь пустым взглядом в голубое небо Земли. Тел бритоголовых рядом не было, но, думается, этот эмпат отомстил сполна.

Гвардеец побледнел, винтовка выпала из его ослабшей руки.

– Мы потеряли Его Высочество…

Я разделяла его чувства и страхи, но место командира «пятерки» оставило памятный след в привычках и поведении.

– Не ной! – приказала и вернула винтовку обратно. – Мы потеряли, мы и вернем.

Гвардеец несколько раз моргнул, собираясь с духом, и все же спросил:

– А что, если?..

– Нет, – я остановила его прежде, чем он произнесет эти страшные слова. – Давид жив.

Надежда блеснула в глазах гвардейца.

– Почему ты так считаешь?

– Чувствую, – уверенно заявила я и многозначительно добавила: «Приворот!»

– А-а-а!.. – протянул гвардеец. Оживился и даже попробовал улыбнуться. – Ясно.

Вообще-то посторонним не полагалось знать, что хозяева пожизненно связали себя с телохранителями и внедрили «приворот» в свой организм. Но в тот момент мне подумалось, что это единственный и безотказный способ поднять боевой дух гвардейцев.

И план сработал. Приободренный сообщением, что цесаревич жив, гвардеец вернулся к своим товарищам и доложил обстановку.

Но если гвардейцы были сильны и готовы к решительным действиям, то спасенные эмпаты едва держались. Промокшие, ослабленные, они едва шевелились. Двое получили при похищении серьезные травмы. Вывихи и ссадины в расчет уже не шли. Девушкам приходилось и того хуже: обе потеряли сознание.

Как назло, клуб находился далеко от центра, в пустой подворотне. Искать здесь помощи было нечего и не от кого. Оказав эмпатам первую помощь, мы стали разрабатывать план дальнейших действий.

– Нужно срочно связаться с гвардией и заявить о пропаже цесаревича, – запричитали гвардейцы. – Раф обязательно найдет выход.

Вера гвардейцев в своего руководителя вызвала у меня легкий укол совести. Разногласия между Медведем и Рафом не прошли даром. И я не знала, кому из них верить. Посему – подозревала обоих.

– Вначале нам нужно позаботиться о спасенных, – все же возразила я. – И выполнить приказ цесаревича.

Гвардейцы, пусть им и не терпелось кинуться в погоню, вынужденно согласились. Пошарив по промокшим карманам, они нагребли приличную кучу империалов – достаточную, чтобы нанять транспортник и доставить пострадавших в больницу.

– Пока вы занимаетесь эмпатами, вернусь во дворец, – объявила я. – Докладывать о похищении цесаревича через обычные трансфузеры слишком опасно: сигнал могут перехватить.

– В нашем транспортнике был установлен портативный передатчик, настроенный на волну разведки, – запоздало спохватился один из гвардейцев. – Куда делся Лин, черт бы его побрал!

– Не кипятись, – предупредила я. – Возможно, он уже добрался до ближайшего подразделения карателей или разведки и вызвал подмогу. Да и сложно требовать от простого гражданского решительных действий в экстренной ситуации. Не забывай, Лин ученый и философ, а не вояка.

– Да уж, – подтвердил гвардеец, – поди, навалил в штаны, когда запахло паленым. И не стал он выжидать полчаса, как приказал Его Высочество. Сразу же кинулся наутек.

Я вздохнула в ответ, но бегство Лина меня интересовало в последнюю очередь. Решать задачи нужно в порядке их важности. Оставив эмпатов на попечение гвардейцев, я метнулась к порту.

Водители транспортников шарахались от меня, как крысы от запаха горелой резины – воротя нос и морщась. Еще бы, не каждый день к ним обращается обледеневшая, полуодетая и злобная деваха с требованием немедленно доставить ее во дворец. Империалов у меня не осталось, но кулаки и наглость – тоже весомый аргумент.

Глава 19

До резиденции Императора я добралась спустя час. Водитель транспортника довез меня до моста, пересекающего глубокий ров, – высадил и поспешил смыться.

Этим проходом в резиденцию пользовались редко, потому мост не чинили, а попросту закидали провалы досками. Шаткий переход скрипел и покачивался на ветру. Внизу бурлил поток темной, смешанной с мусором и грязью воды. Страшно представить, почему эта клоака не замерзала даже зимой.

Кажется, фобия Дэва передалась мне. Но «птенцов» учили презирать страх и боль. Перегнувшись через цепи, служившие поручнями моста, я презрительно сплюнула вниз, прямо в бушующую стихию. Грязнее вода не стала, а мне полегчало. Исчезла предательская дрожь в коленях, а картинка перед глазами перестала расплываться радужными бликами.

Держась обеими руками за покрытые льдом цепи, я пошла вперед. Тщательно ощупывала полусгнившие доски, прежде чем сделать шаг. Щегольские ботиночки нисколько не согревали, их тонкие подошвы скользили по покрытию и только добавляли хлопот.