Феникс и зеркало

— Когда-нибудь, — легко согласился Вергилий, неторопливо трапезничая. Он расслабился, отдыхая от событий дня. Казалось, даже мучительная боль, возникшая после встречи с Корнелией, на время приутихла. — Когда-нибудь я наконец научусь не ввязываться в стычки. Две за один день — мда… хотя ни одна их них не обернулась для меня плохо. Возможно, из-за вас, сударь. Он повернулся к финикийцу. — Ведь в обоих случаях вы были неподалеку.

Эббед Сапфир, разглядывавший в это время модель новой астролябии (проект Вергилия, который он на время оставил), с сомнением выпятил нижнюю губу. По его мнению, эти две истории совершенно случайно сошлись в один день. Нет, он не примет никакой благодарности. В одном случае виновен безумец, ставший таковым от долгого размышления о своих несчастьях, в другом же… Второй случай скорее всего был подстроен.

— Почему вы так думаете? Кому это нужно?

— Но это же была не ссора, — не заставил себя ждать финикиец. — Это была засада. Главный громила, самый отвратительный среди них, тот, что со шрамом на подбородке, находится на жаловании у Турнуса Руфуса.

Клеменс пожал плечами. Половина Неаполя, не лучшая, надо отметить, его половина, находилась на содержании у Турнуса Руфуса. Однако финикиец продолжил свою аргументацию. Если верить его словам, по Неаполю пополз слушок, будто предпринимаются попытки сделать торговлю с Кипром совершенно свободной. Торговцы медью пришли в отчаяние — нарушается их монополия. А кто стоит за всеми торговцами, делящими между собой монополию? Турнус Руфус. Все запасы на складах моментально обесценятся. Правду ли говорят или нет — Руфусу не важно, ему нет нужды верить или нет в истинность любого слуха, довольно будет, если там содержится хотя бы крупица правды.

— Если так, то в будущем нас ожидают непростые времена, — вздохнул Вергилий, — поскольку наш приятель Вергилий в одиночку себя прилично вести не умеет.

Но их приятель Вергилий не выглядел слишком уж озабоченным, он принялся рассказывать о своем визите в замок Тартесса и о тартесситах как таковых.

Огненный Человек подхватил разговор:

— А я посещаю их всякий раз, когда оказываюсь в порту, где есть тартесское подворье. По случаю доставляю им грузы и нахожу их весьма честными, хотя с ними не всегда просто. Да и вообще, я испытываю к ним известные родственные чувства. Сами посудите, я ведь тоже из эмигрантов. Я говорил вам, что я — финикиец. Но, более того, я из Тира. Вы слыхали о Тирской войне?

Вергилий и Клеменс попросили его рассказать. По бокалам было разлито вино, смешанное с небольшими порциями пятой винной сущности, произведенной дистиллятором Клеменса, и глаза Эббед Сапфира засияли, разгоряченное лицо побагровело, едва он принялся живописать блеск и великолепие опоясанного морями Тира. Дворцы. Флот. Гигантские залы, пахнущие кедром. Одежды из непревзойденнейшего пурпура, тайна способа производства которого и принесла Тиру его первоначальное богатство.

— О, среди нас жила великая мудрость, — произнес тириец, и глаза его заблестели еще более. — Наши астроманты изучали небеса, по взаимному расположению созвездий определяя время, пригодное для отправки в плаванье, обучали, как по небесным знакам провести корабль, что предвещает благоприятный путь и когда лучше встать на якорь или укрыться в бухте у причала. Наши философы изучали таинства человеческой природы и тройственный состав его души, наши пастыри и пророки сносились со Сверхъестественными Силами — среди них мудрейшим был Перес, сын Пир-Хирама, короля Тира. Но и его мудрость, увы, оказалась небезгрешной. Однажды к нему явились четыре Великих Элоима: Миха-Эль, Хабри-Эль, Рафай-Эль и Ури-Эль…[11] И вот, сии князья четырех частей Земли и Неба потребовали от Переса разрешить их спор — кто из них наимудрейший? В дурной час согласился он сделать выбор, и выбор его пал на Ури-Эля. И, сделав выбор, он потребовал награды… Он потребовал для себя любви самой прекрасной женщины на свете — Элеаны, нареченной невесты Александра мага, который, во гневе от потери, собрал вокруг себя все союзные ему племена Греции, пересек Малую Азию и на семь-лет окружил Тир. Всякую ночь его мужи топили в море гигантские камни, дабы установить мост, соединяющий материк с островом Тир, и всякую ночь наши пловцы уходили в глубины и крюками пытались растащить эти камни. Семь лет греки держали нас в осаде. И мы были разбиты… Ну что же, да пребудет Фортуна благосклонной к твоему начинанию, доктор Вергилий… А когда тебе потребуется суденышко, то… Он не закончил фразы.

Какое-то время двое слушающих, не вполне уловивших сказанное им, глядели на финикийца в растерянности. А Огненный Человек быстро кивнул, закутался в плащ и вышел вон.

— Как ты думаешь… — От удивления Клеменс даже привстал. — Он расстроился после того, как пересказал нам историю о крушении Тира или…

— Да нет, — покачал головой Вергилий. — Тут, похоже, дело сложней.

— Но…

— Сегодня у меня был очень тяжелый день. Будешь сидеть всю ночь? Нет? Ну ладно, я пойду лягу. Завтра очень много дел.