Феникс из пламени (СИ)

Договорить не успевает: Логан на инстинктивном порыве сгребает ее в объятия, так что ей остается только удивленно пискнуть.

— Девочка!

В висках стучит-долбит. Это Роуг. Его малышка. Живая-живая-живая, до чертиков реальная, хрупкая и теплая, с той же светлой кожей, предательской белой прядью в черно-угольных волосах. Логан слишком хорошо помнил её смерть, слишком отчётливо в память врезался ее последний крик и — сразу же за ним! — звук обрушившихся обломков здания. Когда же в прошлом он вдруг услышал ее родное «Здравствуй, Логан», долетевшее сквозь время и пространство и заставившее подскочить на кровати, когда почувствовал фантомное прикосновение её ладоней у висков, — подумал, что бредит. Потому что так не бывает. Чудеса не случаются. Только не с ним.

А теперь вот Роуг обнимает его, лепечет что-то, улыбается.

Так, стоп… Немного пришедший в себя мозг вдруг наконец фокусируется на информации, которую в первый раз бесстыдно упустил.

«Доброе утро, пап».

Она. Сказала. Доброе утро. Пап.

И в голове на повторе мгновенно звучит последнее слово:

Пап.

Пап.

Пап.

«Я тебе не отец, я твой друг» — сказал он как-то ей несколько лет назад.

«Вы отец?» — спросил его Хэнк, первые увидев в тысяча девятьсот семьдесят третьем.

«Господи, черт возьми, Иисусе, ну почему каждый второй пытается сделать меня отцом?» — подумал Логан тогда.

В голову мысленный образ врезается: Канада, он сидит в припаркованной около школы машине и видит, как отец забирает с занятий забавного вихрастого мальчишку лет семи. Тот смеется, практически виснет на отце, пока он усаживает пацана на заднее сидение, что-то весело кричит, размахивая портфелем. А Логан сейчас будто со стороны наблюдает за собой. Кажется, он никогда еще не замечал у себя взгляда, полного такой тоски и невысказанной боли.

Когда-то он мечтал, что у него и Кайлы мог бы быть ребенок, могла бы быть нормальная жизнь, да только все разбилось о ее предательство, эксперименты, кровь и смерть. И о то, что, не передайся малышу исцеляющий фактор по наследству, вместе им долго не пробыть. Логан будет вынужден смотреть, как его любимая и ребенок медленно стареют и умирают, пока он остается чертовой неизменной константой в убийственной бесконечности вселенной. Тогда он еще не знал, что скоро все изменится. С девчонкой, впитавшей его силы. С женщиной, скрывающей в себе огненные силы бессмертного космоса. С теми, ради кого не нужно было противиться своей истинной природе и считать вечность проклятием.

I might have been in love before

Я, возможно, влюблялся и раньше,

But it never felt this strong

Но никогда еще мое чувство не было таким сильным.

Our dreams are young and we both know

Наши мечты еще такие несмелые, но мы оба знаем,

They’ll take us where we want to go

Что они приведут нас туда, куда мы хотим попасть.

You don’t have to change a thing

Тебе ничего не нужно менять в себе:

I love you just the way you are

Я люблю тебя такой, какая ты есть.

So come with me and share the view

Соглашайся же и идем со мной,

I’ll help you see forever too

Я помогу тебе увидеть вечность

«Я тебе не отец, я твой друг».

«Ну что, будешь продолжать и дальше себя обманывать?» — вкрадчиво мурлыкает подсознание, а Логан лишь сильнее прижимает к себе малышку Роуг.

А, к дьяволу! Отец он для нее, и точка.

— Пап? — Логан почти не слышит ее вопросительно звенящий голосок. Очухивается только тогда, когда она легонько протестующе бьет его по плечу. — Пап, ты меня сейчас задушишь, я серьезно. У тебя же скелет металлический.

Оторваться от нее почти так же сложно, как и от Джин, но все-таки приходится это сделать. И аккуратно провести пальцами по белой пряди, по-отечески улыбнувшись: какая же Роуг у него смелая, даже и не скажешь, что не бессмертная.

— Прости, девочка. Соскучился. Сон плохой приснился, но вы, ребята, лечите от всех кошмаров.

Он вдруг принюхивается. Ромашка ромашкой, но что-то изменилось, сильно изменилось… От Роуг исходил очень странный аромат. Краска. Это был определенно химический запах краски для волос.

— Что? — она слегка хмурится и замечает, как Логан внимательным взглядом проходится по ее локонам. — Ну, пап, ты каждый раз на эту прядь смотришь, как на Скотта во время спарринга. Она даже маму уже не напрягает. — И в доказательство накручивает на скрытый перчаткой палец белую прядку.

Логан пару раз моргает, стараясь сильно не пялится. Выходит, как и все в этот день, дьявольски паршивенько.

«То есть в этой линии Магнето не использовал ее как источник для своей мутантской горе-машины? Черт, вот уж изменил будущее так изменил».

Идиллию нарушает тот самый незнакомый брюнет, который все это время тактично молчал, стоял рядом, склонив голову, и подпирал стенку.

— Про меня не забудь, приятель, — он вскидывает голову, рассыпая беспорядочные длинные пряди, и немного нахально улыбается. По-кошачьи. Отчего-то эта открытая лукавая улыбка, широко распахнутые лучистые глаза очень, очень знакомы. Последняя реплика все расставляет по своим местам: — Или Гамбит пока не достоин семейных обнимашек?