Феникс-Хранитель горы Эботт (СИ)

— Чего вздыхаешь? Что-то случилось? — И до меня дошло, что тело подчинилось. Подчинилось беспрекословно, словно оно мое. Значит перетерплю один вечер и тихо избавлю этого ребенка от себя. Осторожно откатила свое сознание подальше и стала внимательнее приглядывать за своими действиями. Контроль над людьми был всегда сложны, а чтобы так легко подчиниться… Ее должны были специально ломать, вот только кто? Война закончилась несколько лет назад, а значит, что это не монстры, а какой прок от этого людям? Лучше не буду лезть в политику, для меня это важности не имеет.

И я снова, насильно подавляя свою же волю, отключилась, позволяя Фриск свободно управлять ее телом.

Хуже ничего случиться не могло — я проснулась от гадкого ора красивой песни и чуть не отправилась за грань от шока. Прозрев, лихорадочно начала вертеть головой, пытаяясь найти источник шума. (Судя по звукам кого-то пытали и я просто не могла оставаться немым зрителем). Пела та самая девушка-рыба и у меня как отрезало все предположения, что кто-то из ее родителей связаны с русалками или сиренами. У этих голос передается спустя несколько поколений, а у этой… Но она была счастлива.

— Фриск, твоя очередь, — буквально сияя от счастья, произнесла Андайн, смеясь и заканчивая свою партию.

Они передала мне микрофон и я чисто инстинктивно взяла его в руку, подпрыгнув на ноги. Заиграла музыка, ребята начали двигаться в такт и помогать отстукиваать ритм, а я молчала все еще в шоке. Молчала и тогда, когда появились слова на экране телевизора, не издала ни звука, когда запись поставили на паузу и взволнованная рыба уточнила:

— Человек, с тобой точно все в порядке?

Нервный смешок удержать не удалось. Кажется, что придется слегка потрепать этим монстрам нервы, потому что иначе я заработаю себе нервный мандраж.

Я взяла распевку «А-а-а», а после запела иным голосом. Таким, какой был у меня, даже чужое тело не смогло отнять у меня этой тяги к музыке, ведь последние несколько веков я находила себя лишь в этом. Да, чего лгать, я стала самым занудным лизтоманом и меломаном в одном флаконе. Присутствующие удивленно на меня уставились.

— Зови меня неформальной, зови не стыдись.

Зови меня неформатом, зови не стыдись.

Сотри хоть все мои песни — сожги все стихи.

Ведь имя мне Феникс, бессмертны они.

Я прикрыла глаза, на краткий миг наслаждаясь словами песни. Я правда не смогла бы сейчас солгать — это была одна из моих любимых. Несмотря на то, что это песня — я всегда вкладывала в свои слова душу, а потому легкий рык, который сопроводил чувственные слова идеально слился с мелодией. Будь я сейчас там где должна — когда я бы еще с кем-то пообщалась? Война оставила слишком глубокий след на моей душе.

— Фриск? — удивленно переспросил Санс, вставая с диваном и подходя ближе.

И я решила исполнить еще одну композицию, что на несколько кратких минут исполнения затмила для меня весь мир и еще немного:

— В ладони прах и пепел прошлых дней сжимать до боли продолжаю,

Но всё о чем молил, чего хотел, сквозь пальцы безвозвратно утекает.

Сейчас я не пела — моя душа кричала о том, что я хотела рассказать, хоть кому-то, но моей смелости на это не хватило. Просто чтобы забыть предыдущие бессмысленные слова, которые пела эта рыбка и просто прочистить слух.

— Умею только убивать, мне счастья не дано сыскать.

Смогу ли я начать сначала?

В чем ценность наших жизней, какой же в этом смысл?

Для нас двоих дороги все закрыты…

— Человек, — удивленно начал Папайрус, — Я не знал, что ты так прекрасно поешь! Это просто…

— Сансательно, — вставил свои пять копеек подмигнувший мне скелет.

— Са-а-анс!

Кажется, придется начать разговор самой, потому что серьезно говорить тут мало кто способен.

— Кажется, ваш брат пытается сказать, что ваши твои шутки, Санс, как кость в горле.

— Человек, как ты можешь?! — возмутился высокий скелет, другой же заинтересовался другим:

— С чего это ты перешла на «вы»?

— Прошу прощения, но я не ваша Фриск, — я криво усмехнулась, — Меня вообще вырвали из того места, где я была, запихнув в это тело насильно, а ваши песни, — я отчаянно закосила на рыбу, — И мертвого разбудят.

— Не понял, — было видно, что Санс напрягся, а другие присутствующие, то есть все мои знакомые и еще желтая ящерица замолчали, — Кто вы?

— На морозе ломит кости ревматизм пришел к вам в гости, — саркастично отозвалась, отвешивая ироничный полупоклон.

— Это… второй Санс, — обреченно произнес Папайрус, ударив себя ладонью в лаб, а я решила продолжить стихотворить:

— Мы упали от метели и костями загремели.

— Человек, прекрати! — умоляюще-возмущенно произнес Папирус.

— Я не человек, однако прекращу, — ровно произнесла и без тени на улыбку, — Прошу прощения, но раз вы уже знаете, то я бы хотела вернуться в свое тело и провести без лишних свидетелей подготовку к ритуалу.

— Какому ритуалу? — Желтая ящерица в очках произнесла это, поправив очки на переносице.

— Разъединения душ. В одном теле не могут существовать две души. Одна просто уничтожит другую, а поскольку моя сильнее…