Феникс. Начало

Так как у народа возникало всё больше вопросов к единственному верному учению, обладатели хорошо пошитых костюмов стали в пол голоса, сквозь сжатые зубы, разрешать открывать храмы и прочие молельные дома. С момента, когда Союз Республик покаялся и ступил на новый путь развития, в Городе открывались новые религиозные объекты, по одному каждый год. Храмы становились всё крупнее и наряднее, народ, отринув прошлые убеждения, пер на службы, как будто пытался замолить прошлые годы безверия. Недалеко от отдела полиции несколько лет назад вырос огромный молельный дом с двумя, рвущимися к небу, стройными башнями под синими крышами. Самый крупный в Городе молельный дом открыли на заводской окраине, чтобы толпы верующих, в основном мигрантов, никому не мешали.

В трехстах метрах от религиозного сооружения находилась здание отдела полиции «Рубежный» отдел полиции, а с противоположной стороны хлопали по ветру флаги государств Евросоюза на площадке перед в крупнейшим в Городе торгово-развлекательном центром, построенном скандинавами пару лет назад. Сегодня был четверг, а значит тысячи людей со всего города устремились к башням молельного дома, чтобы преклонить голову в Святом для них месте и вслушаться в мудрые слова проповедников. И они услышали это слово. Худой, с впалыми щеками и горящими глазами фанатика, человек, разыскиваемый Интерполом по всему миру вещал для тысяч единоверцев через мощную аудио систему:

— Братья! Неделю назад крестоносцы ночью пришли в мирные дома наших единоверцев. Под покровом темноты эти порождения Не Называемого убивали мужчин, женщины и детей. В дома наших братьев подбросили оружие, после чего мужчин убили, а женщин и детей держат в железных клетках, творя беззаконие.

И сейчас там! — мужчина ткнул пальцев в сторону невидимого за стенами молельного дома отдела полиции «Рубежный», те же крестоносцы готовят новое нападение, готовясь сегодня ночью прийти в наши дома, убить собравшихся здесь братьев и взять в плен женщин и детей. Одни крестоносцы привезли нас сюда, обещаю мирную и спокойную жизнь, по нашим законам и обычаям, другие крестоносцы убивают нас, берут нас в плен, забирают наше имущество, называя нас бандитами и террористами! Братья! Пришло время показать кто здесь сила и что Земля под нашими ногами является нашей, а крестоносцам здесь не место! Пойдёмте братья, ждать нельзя, завтра будет поздно! Во имя Высшего Разума, кто умрёт за своих братьев, того ждёт Рай!

Участковый инспектора, лейтенанты полиции Агамов и Марамов, которых подполковник выставил наблюдать за службой в молельном доме, как специалистов по вере и языкам, очень быстро заскучали на боевом посту. Оба они были парнями деловитыми и сообразительными. Хотя они принадлежали к разным народам, у них было очень много общего. Их семьи потратили много денег, чтобы малограмотные, в принципе, парни, не говорящие свободно на языке титульной нации, получили гражданство России, средне-специальное образование, а потом, как показатель успеха, и маленькие офицерские звёздочки. И теперь молодые лейтенанты, не за страх, а за совесть, отрабатывали то, что было в них вложено родней.

— Брат, я отлучусь ненадолго? — Агамов дружески хлопнул коллегу по плечу: — на участок к себе схожу. Там с фруктовыми точками непонятка второй день твориться, денег не засылают. Говорят, что денег нет. Надо разобраться.

— Когда будешь — Марамов, не обращай внимания на злые взгляды, бросаемые на них, спешащими в молельный дом, людьми, понимающе покивал головой, и прикидывая в уме, что он должен сделать сегодня, чтобы не считать этот день совсем пропащим.

— Слушай, ну час на участке, потом пообедать надо. Часа два получается. А потом ты по делам пойдешь. Договорились, брат?

— Давай, брат, иди, не теряй время. — Марамов махнул коллеге на прощание и огляделся по сторонам.

Идти здесь было, в принципе, некуда. Слева на пару километров виднелась улица депрессивного района, из которого старались уехать все более-менее обеспеченные люди. Прямо, напротив молельного дома, торчали закопчённые трубы металлургического комбината, что потихоньку распродавался в интересах Сбербанка в связи с невозвращенным вовремя кредитом. С левой стороны на площадке перед торгово-развлекательным комплексом катались на роликах и досках маленькие фигурки подростков в ярких одеждах. Марамов вздохнул и уселся в побитую жизнью «вазовскую» «четверку», цвета «баклажан», с требующей ремонта подвеской. Молодой лейтенант полиции конечно предпочёл бы «Porsche Cayenne», но пока только «ВАЗ». Через пору часов, озверевшие от безделья участковый решил, что он проголодался. Из молельного дома, через вынесенные на крышу, громкоговорители, доносились чьи-то призывы, но Марамову было лень прислушиваться. Он конечно был способен понимать речь других народов, одного корня с его племенем, но это требовало определенного внимания, а заниматься этим, а разогревшейся от солнца машине было лениво. Через дорогу, в ярко-жёлтом киоске, торговали шаурмой. Марамов перебежал дорогу и зажав рукой фуражку, склонился над окошком киоска.