Феникс. Начало

— Тогда давайте так — я вас до больницы довезу, подожду, пока вы сходите, а потом мы все в торговый центр поедем, там вы купите себе или маме, что нужно и, заодно, поможете мне платье выбрать, посмотрите, как сзади сидит, а то у этих консультантов в бутиках кроме «Как на вас чудесно сидит!» ничего не добьешься. Ну что, едете?

— Договорились. — я помог Тане усесться назад, а сам, переложив смартфон на полку, сел рядом с хозяйкой машины. Магазин «Мошна» сегодня был вновь закрыт, на двери висело какое-то, написанное от руки, объявление, но прочитать я его не успел.

Проехав два соседних дома мы выскочили за поворот и тут — же соседка, громко ругаясь, была вынуждена резко тормозить — сразу за поворотом поперек дороги, оставив лишь узкий проезд, стояли две уставшие «Вазовские» шестерки, возле которых толпились несколько парней с черными банданами на головах. Повязки были расписаны какими-то текстами, похожими на саудовскую вязь.

От веселящихся парней, тыкающих пальцами в мою раскрасневшуюся и ругающуюся соседку, что умудрилась затормозить буквально в паре метров от импровизированного блокпоста отделился высокий смуглый парень в черной футболке и такого же цвета, спортивных штанах.

— Завтра все местный билять должны ходить в длинных юбках и платках на голове. — парень склонился, разглядывая моих спутниц: — Понятно?

— Вы кто такие, убогие? — соседка даже побледнела от злости: — Вы что на дорогу встали, придурки? А если бы я не успела остановится?

— Мы с вами завтра поговорим, какие мы придурки. — парень сплюнул на землю: — А пока езжай, шалава.

— Да ты! — соседка попуталась выскочить из машины, я еле — еле успел схватить ее за руку.

— Не надо сейчас этого делать. — я твердо смотрел в ее расширенные от бешенства серые глаза: — У нас сейчас нет никаких шансов что-то кому-то доказать, смешно только будем выглядеть. И платье не купим.

— Ладно, поехали. — девушка тронула автомобиль, все еще кипя от злости: — Вечером мужу расскажу, он им устроит.

— Кстати, извините, мы несколько лет здороваемся, а имени вашего я не знаю. Меня Саша зовут, Саша Иванов.

— Инна, Инна Мельникова.

— А это Таня Белохвостикова, моя одноклассница. Она в крайнем доме живет.

Барышни церемонно улыбнулись друг другу.

Пока мы ехали в сторону центра, я не мог понять одного — мы в своей прибрежной полосе оказались как будто в резервации. У нас толпами бродили явные чужаки, на углах домов стояли молодые люди в черных повязках на головах, где-то во дворах жгли костры и резали кукую-то мелкую скотину, магазины закрыты, но полно машин, из кузовов которых торгуют всем, чем хочешь.

На выезде на трассу нас попыталась перехватить какая-то иномарка, полная народу, но Инна, мгновенно раскрутив моторчик своей машинки, «шашечками» ушла, прыгая между могучими фурами. А стоило нам проехать Транссиб, что отделяет прибрежную часть от остального Города и имеет только два узких переезда, как окружающая жизнь мгновенно изменилась. Несколько машин Дорожного патруля, внимательный взгляд полицейского в черной каске и бронежилете, «случайно» направившего ствол короткого автомата на приезжающие мимо машины, и как будто попали в другую страну.

На оживленных перекрестках полицейские мотопатрули, но зато все магазины открыты, стайки девушек в минималистических одеждах белозубо улыбающихся встречным, передвигающихся без сопровождения мужчин — было полное ощущение того, что мы с девушками приехали из какого-то зазеркалья в нормальный и почти правильный мир, в котором можно выйти вечером из дома и пойти прогуляться под ночным небом, любуясь на мерцание далеких звезд, и тебе за это ничего не будет.

Я ни хрена не понимал. Было стойкое ощущение, что кто-то в центре принятия решений провел какие-то красные линии и мы, с людьми, кому не посчастливилось купить квартиры на неправильной стороне этих линий, были поставлены перед негласным выбором — либо выживать, беря все риски на себя, или становиться беженцем в собственной стране, бросая то, за что ты отчаянно горбатился много лет, выплачивая неподъемные суммы ежемесячного платежа, отказывая себе во всем. А теперь вам просто не повезло. У страны нет ресурсов бороться за правильное поведение привлеченной рабочей силы на всей территории, поэтому, исходя из финансовых возможностей, государство чуть-чуть сокращает территорию, где вам гарантируется все в полном объеме.