Феникс Побеждающий (ЛП)

— Наставники обещали изгнание, если я запущу Феникса. Угроза смехотворная — полёт даже к ближайшей звезде будет гораздо большим изгнанием сам по себе, поэтому я их и не слушал. Но удар пришёл оттуда, откуда я не ожидал. Перед пробным вылетом пришла весть, что моя жена погрузилась в искусственный сон — она очень боялась того, что я умру в глубоком космосе, и не выдержала. Я тогда разгневался, вломился в склеп, где держали тело, устроил погром. Из-за этого из архива даже подняли Аткинса, контролёра военной техники… но вы его знаете.

— Да, знаю. Во мне — его часть.

— Прибыл Аткинс и уложил лицом в пол. Наставники меня осудили, стоимость Феникса загнала в долги, а отец, пытаясь спасти корабль, погиб в солнечной буре. Просто корабль был причален у Меркурия. Наверно, мне лучше рассказывать по порядку…

— Мне интересно. Продолжай.

— В итоге Коллегия согласилась не изгонять меня — если я сотру память о корабле. Я был вынужден забыть и о том, что отец умер, ведь его смерть связана с кораблём. На его место из Архива пробудили реликт отца, и…

— Тебя родил отец? Ты биотрадиционалист?

— Прошу меня извинить, он мой сир. Я создан на основе его мыслительных шаблонов, а слово "отец" — скорее метафора. Мы, Серебристо-Серые, старомодны, и считаем, что некоторые отношения между людьми — родительскую любовь, например — стоит сохранять, пусть даже они более не нужны. Мы преданы идее… хм… Возможно, лучше сказать "Они преданы", или "я был предан"?

Трёхголовый стервятник молча смотрел немигающими жёлтыми взглядами.

— Неважно. Также меня заставили забыть самоубийство жены, ведь и его причиной был корабль. Всё это произошло в канун празднований.

— Ты опять употребляешь метафоры?

— "Жена"? Жена настоящая, мы связаны священной клятвой. "Самоубийство"? Да, наверное, метафора. Наяву она мертва — её мозг находится в поддельной компьютерной грёзе, и никакие новости о настоящем мире туда не доходят — более того, из памяти вырезаны все прошлые знания о реальности. Я не знаю способа её пробудить, и никакого пароля она не оставляла.

— Да, аристократик, это метафора. Даже сейчас — для самых бедных — смерть не приключение, которое можно сымитировать на специальной установке забавы ради, а в прошлом она для каждого была окончательной. Но мы отвлеклись. Что дальше случилось, я знаю. Чтобы опасность межзвёздных полётов миновала, миллионы жителей Золотой Ойкумены согласились забыть всё вместе с тобой, а несогласных Коллегия давила, подкупала и запугивала. Чем больше людей соглашалось на редактуру, тем тяжелее становилось тем, кто стирать память не хотел — у них оставалось всё меньше друзей. В конце тебя помнили только те, кто на праздник попасть не смог, или не захотел. Тебя очень многие ненавидели, до того, как забыли — ведь из-за тебя им пришлось кромсать память.

— Интересно. Я о них и не задумывался.

— Давление Наставников на малоимущих гораздо тяжелее, они такой общественной силе сопротивляться не могут. Перед праздником стеснённые в средствах жители Ойкумены тебя определённо недолюбливали.

— Да, я даже встретил одного из таких. Старика. То есть человека, биохимические системы которого претерпели энтропический распад — седой, с окостеневшими коленями. Он намекнул, что Фаэтон Радамант не тот, кем себя считает — я не тот, кем себя считаю. Не знаю, кто этот старик был, но вот он мои привычки — манеру одеваться, настройки фильтра ощущений — знал слишком хорошо. Он хитростью скрылся из моего восприятия. Так всё и началось.

Я отключил фильтры, но вместо старика нашёл бесформенного амёбоида в меняющем форму скафандре — отшельника с Нептуна. Он представился первым, назвался Ксенофоном. Я знал немало нептунцев, я с ними корабль строил, но этот оказался самозванцем. Пытался уговорить меня восстановить память.

— Зачем?

— Думаю, чтобы завладеть кораблём. Среди нептунцев у меня были заказчики, партнёры — даже друзья. Они откуда-то раздобыли денег и выкупили мои долги у Пэров, так что в случае банкротства корабль переходил не к Пэрам, а к ним. В это время Ксенофон управлял остальными нептунцами. Посредник, видите ли, держал корабль под внешним управлением…

— Что это значит?

— В залоге. Он им распоряжался, ведь я неплатёжеспособен.

— Понял, продолжай.

— Ксенофон прикинулся другом и уговаривал открыть шкатулку воспоминаний и вернуться к старой жизни, что привело бы к исполнению предписаний Наставников — я бы стал банкротом, а корабль, как гарант долгов, перешёл бы к тем, кто эти долги держал — к Нептунцам. Иными словами, Феникс Побеждающий оказался бы в руках Ксенофона, а не у Семи Пэров.

— А это кто такие?

— Если вы знаете Аткинса, которого не каждый историк помнит, то как можете не знать Семерых Пэров?

— Фаэтон, я не верчусь в твоих кругах.