Феникс Побеждающий (ЛП)

— Сэр, для этого хватило бы и обычного звонка. Зачем вы явились лично, к моей, с позволения сказать, заразной персоне?

— Вы, наверное, помните моё весьма грубое обхождение на моих этажах орбитального лифта?

— Да. Напоминать о подосланных дронах, которые не давали мне передохнуть, я счёл нетактичным.

— Софотек Лакедемон предсказал, что стоит поддержать вас и присоединиться к изгнанию, а я доверяю его мудрости. Поначалу я, из предубеждения, не внимал такому неслыханному совету, но Лакедемон, всё-таки, знает меня лучше меня самого. И вот я здесь.

— А почему вы не послали ко мне подручного?

— Отправив его в изгнание? Я не приказываю делать то, на что не способен сам, да и всё равно скоро они за мной последуют, если им работа дорога. Видите изъян в логике Коллегии, сэр? Те, кто ведут общество, к общественному давлению неуязвимы. Диспетчер, управляющий каждой орбитой корабля, каждым импульсом тяги — теперь отступник. Всем кораблям системы придётся подчиниться приказам регулировщика-изгоя, и скоро к нам присоединится и город-кольцо. Наставники, со всем своим весом, останутся на Земле, в клетке из собственных предрассудков.

Фаэтон был более чем поражён:

— Вы это ради меня начали?

— Сэр, не задирайте нос. Я следую совести, вы тут ни при чём. Наставники проигнорировали предупреждение Навуходоносора вас не трогать, они злоупотребили влиянием. Что их и погубит.

— Погубит? Сильное слово. (Откуда в голосе оттенок надежды?)

— Вы, похоже, во время полёта за новостями не следили. Против Коллегии выступил Аурелиан.

— Как…?

— Аурелиан — изгой. До Трансцендентальности неделя. Собираются малые комбинации. Масс-сознания начали миграции памяти. Эннеады сближаются. Базовые нейроформы отзывают парциалов и завершают дела. Понимаете? Если Коллегия не передумает, нормы и мечтания на тысячу лет вперёд зададут отступники и отбросы — Сырые и Сухие с Цейлона.

— И Нептунцы.

— И мы с вами, сэр.

Образ Фаэтона улыбнулся Темеру.

— Да, Трансцендентальность скромная, но я признателен вам за компанию, сэр.

— Благодарю. Когда мы закончим, я отправлю ноуменального двойника на Землю. Хочется прогуляться по садам Аурелиана, зайти в Библиотеку Безграничной Мысли. Параисторическое восстановление Бетховена, впервые с праздника Куприциана, сыграет восемьдесят первую симфонию до конца. Там никого, кроме меня, не будет.

— Я всё равно признателен, Заступник Темер. Вы совершили такую жертву.

На космически-чёрном лице Лакедемонянина растянулась особенно белая улыбка.

— Благодарность взаимна. Поделюсь кое-чем личным. Когда вы открыли шкатулку и вспомнили о Фениксе, память вернулась и ко мне. Целый день, который я мог провести с жёнами на празднике, пришлось просидеть в кабинете онейриатриста под ноэзическим шлемом. Вернулись дни, года воспоминаний о том, как строился Феникс. Всю жизнь я обожал космические корабли, мистер Фаэтон. Ради них я бросил морское фермерство. Я был Целеритолюменом ещё до вашего рождения, ещё до появления Целеротологии. Я влюблён в ваш корабль, сэр. Благодаря Наставникам и их запретам я единственный, кто увидит и запишет отбытие Феникса. Буду благодарен, если вы передадите время, направление и предполагаемый объём первого импульса, и учитывая размеры корабля, не помешают и данные о его радиотени. Если вопросов больше нет, то всё. Разрешите покинуть борт.

— Я был очень рад с вами пообщаться, мистер Лакедемонянин. Признаюсь, после случая на лестнице орбитального лифта я держал злые мысли, но теперь эти воспоминания потеряют силу и их сменит память о замечательном сегодняшнем дне. Искренне желаю вам всего наилучшего.

— Храни Бог вас и ваш корабль!

Темер снова отдал честь и ушёл. Опустевший манекен ссутулился.

Он снова распрямился, когда Фаэтон пригласил второго гостя.

Фильтр ощущений нарисовал вокруг куклы Аткинса, навытяжку стоявшего в чёрной, блестящей броне. В ножнах — катана и кинжал, в кобуре — умный пистолет и дальнобойный инъектор. Нагрудник испещряли односторонние мыслеинтерфейсы — способные загружать вирусы, но неспособные принять. На пальце — кольцо с чёрным камнем, цвет предостерегал — внутри хранились крайне опасные самовоспроизводящиеся стиратели и вандалы. Фаэтона поразила смертоносность солдата, её подчёркивала каждая мелочь костюма. Раньше Фаэтон её не замечал.

Пропустив приветствия, Аткинс вытянул из-за пояса карточку памяти.

— Тут приказы Воинственного разума. Я знаком с планом, и считаю, что лучше ничего придумать нельзя, учитывая наши ограниченные сведения. Если вкратце, наша цель — найти вражеское командование, сущность, которую вы называете "софотеком Ничто".

— Что значит "называю"?

— Вряд ли это Софотек. Скарамуш умышленно выбирал слова, чтобы вы поверили ему и сдались. Действительно, кто захочет бросать вызов Софотеку? Так вот, чтобы ознакомиться с планом, вы должны с ним согласиться.

Фаэтон не сразу понял, чего от него хотят.

— Как же я соглашусь не зная с чем?