Феникс сапиенс

Приемыш смело оттолкнулся на глубину и отчаянно заколотил руками по воде. Его голова то погружалась, то всплывала с вытаращенными глазами и ртом, хватающим воздух. Тем не менее он двигался, медленно, но двигался и уже преодолел первые пять шагов, как Остроглаз завопил с берега:

— Быстрей, сейчас сом за удилище схватит!

Приемыш попытался было обернуться и огрызнуться, но не смог. Тем не менее, доза злости придала ему сил — Приемыш замолотил руками еще сильней, его поступательное движение немного ускорилось. Но такое движение требовало огромных усилий, и пловец начал выбиваться из сил на полпути до камня.

— Давай, хватайся за плечо — предложил плывущий рядом Землевед.

— Не... кх... ет!

Тем не менее усталость приглушила панику, и Приемыш почти поплыл, но силы исчезали. В трех четвертях пути Землевед все-таки взял Приемыша за руку.

— Отдохни!

— Зде-е-есь. Не двигаемся!… Ну хватит, отпускай.

Отдышавшийся Приемыш довольно легко преодолел оставшуюся четверть.

— Сиди на камне и отдыхай! Камнебой, твоя очередь. Мне плыть рядом?

— Не надо, сиди на камне.

Камнебой набрал воздуха в грудь, смело оттолкнулся и исчез под водой. Вскоре его голова показалась шагах в пяти, он сделал вдох и погрузился по макушку, гребанул и проплыл под водой, снова поднял голову и вдохнул, еще раз сделал гребок руками под водой, потом решил попробовать по-другому, выкинул сначала одну руку из воды, потом другую и поплыл почти как Землевед с Остроглазом. Двадцать взмахов — и спокойный Камнебой сидел на камне вместе с Землеведом и синеватым Приемышем.

— Ты же умеешь плавать, что ж ты обманывал?

— Клянусь, никогда не плавал! Вот сейчас и научился.

Красотка потребовала подогнать плот:

— До камня далеко, мы не доплывем… Ну и что, что Камнебой с Приемышем — Камнебой сильный, Приемыш бешенный, а мы слабые и тихие — утонем, вы и не заметите, гоните плот в заводь!

К закату, когда все уже умели плавать и когда все уже поели, народ у костра потребовал сказки.

— Мамаша, давай, ты у нас лучше всех рассказываешь!

— Ну ладно. Сегодня тут нас кто-то плавать учил и научил. Тогда я расскажу, как страус человека учил летать.

— Но ведь страус сам летать не умеет, — отозвался Приемыш.

— Не умеет, но учить-то — не летать! Так вот. Идет страус как-то по саванне, смотрит, на бревне сидит человек и плачет. «Ты чего пригорюнился», — спрашивает страус. «Да вот тоска заела — орел умеет летать, цапля — умеет, крылан — прекрасно умеет, курица — и та через плетень перелететь может, а я — нет, вообще никак не умею». Отвечает ему страус: «Успокойся человек, я вон тоже летать не умею, но не сижу на бревне посередь саванны и не плачу». А человек в ответ: «Зато ты, страус, умеешь быстро бегать, а я — только медленно. И к тому же, я летать хочу, а тебе все равно». «Нет, — говорит страус. — Мне не все равно! Просто у меня есть смирение, а у тебя его нет. Ну да ладно, я научу тебя летать».

И страус рассказал человеку, как надо: «Давай пойдем на берег реки, видишь, там песчаный обрыв. Разбегись, расставь руки в стороны, оттолкнись и кричи: „Я лечу!“». Человек так и сделал, но только он прокричал «Я лечу», тут же и упал в песок и расцарапал коленку. «Ты меня обманул, — сказал человек. — Разве это полет? Вон, только коленку расцарапал». «А что же, как не полет? — отвечал страус. — Ты летел не меньше, чем курица, которая перелетает забор. Чтобы летать выше и дольше, надо затратить больше труда».

И страус объяснил человеку, как лететь выше и дольше: «Сделай два крепких лука, натяни тетивы, чтобы древки сильно согнулись. На каждый лук между древком и тетивой натяни кожу молодого барашка. Снизу приделай петли для рук». Человек так и сделал и через три дня встретился со страусом. «Иди на тот высокий холм, — сказал страус, — проденешь руки в петли, луки станут тебе крыльями. Разбежишься и прыгнешь с крутого склона и полетишь как птица». Человек так и сделал. Он полетел, успев три раза прокричать «Я лечу!», но такие маленькие крылья не смогли поднять его, человек начал быстро снижаться и упал у подножья холма. Встал весь в синяках и царапинах и говорит: «Ты недоучил меня. Я летел, но недолго, разве это как птица?»