Феникс сапиенс

Вскоре левый берег кончился, исчез, и с трех сторон открылся бесконечный простор. Тишайший простор! Камнебой с Остроглазом увели плот с речной струи в неподвижную воду и сложили весла. Никто не произнес ни одного внятного слова — одни междометия. Все смотрели на запад, щурясь от двух солнц — прямого и отраженного в едва колышущейся воде — лавина предвечернего света повергала в трепет, запах воды приводил в благоговение. Мир стал другим, горстка застывших людей на утлом плоту в золотисто-синем пространстве выпала из времени. И только Ушка, внезапно заскулив, вывела всех из транса.

— Гребем к берегу! — скомандовал Землевед.

— К правому или левому? — с усмешкой переспросил Камнебой.

— К единственному и последнему!

Наутро после недолгих споров отправились на запад — туда, к мощным стенам, к большим развалинам, к розовому столбу и человекоголовому льву. Решили, что плот еще пригодится и, главное, добыча с Большого Курзыца, сложенная на нем, но измучались грести в неподвижной воде. Решили зачалить плот на четверти пути, чтобы потом вернуться и перегнать, не задерживая женщин и детей, и пошли пешком почти налегке. Больше всех ворчала Красотка:

— Вот хорошее место, давайте встанем. Как, нет воды? Вон сколько воды! Подумаешь, пить нельзя… Зато какая чистая!.. Вот ручей — пить можно, давайте здесь, тут красиво. Ну что с того, что вы там уже выбрали… Думаете, так приятно тут с животом тащиться… Неправда, большой живот, это ты петлю слишком широкую завязал…

Мамаше было явно тяжелей, но она шла молча, лишь изредка предлагая передохнуть. Длинноногая Запевала шла легко, что-то мурлыча себе под нос, размахивая венцом антилопы — разве можно оставить его на плоту! Малышки частью ехали верхом, частью спешивались и семенили за взрослыми, достаточно окрепнув за долгое путешествие.

На второй день пути по берегу заночевали у очередного ручья, поужинав орехами и круглыми раками, запеченными в углях, — новая пища всем понравилась. Заметно похолодало, поднялся легкий ветерок, вода внизу зашуршала, зашлепала в скалах. Циновки остались на плоту, пришлось ломать тонкие ветки игольчатых деревьев и укрываться ими, прижавшись потеснее друг к другу. Стало тепло, но никто, кроме малышек, не мог заснуть, несмотря на усталость.

— Давайте сказку что ли на сон грядущий, — предложил Камнебой. — Что-то совсем не спится, Мамаша, ну расскажи что-нибудь.

— Что все я? Вон вас сколько. Неужели никто кроме меня не знает хороших сказок? Эй, Запевала! Ты теперь у нас антилопа — вот и расскажи сказку про антилопу.

— Я ее плохо помню, могу напутать что-нибудь.

— Вот и хорошо. Путай — не стесняйся. Так сказки и строятся. Один начал, другой пересказал, напутал, получилось интересней — все запомнили, а если получилось хуже, все забыли. И так далее.

— Попробую. Жила-была антилопа, не простая, а волшебная. И жил-был охотник, не сказать, чтобы волшебный, но одержимый. Или не одержимый, а в него там кто-то вселился, не помню уже… И однажды охотник с луком погнался за антилопой. Антилопа взбежала на скалу и говорит охотнику: «Что ты гонишься за мной? Во мне мало мяса. Я лучше дам тебе двадцать крокодильих зубов — купишь на них двух овец, они куда сытнее меня».

«Нет! — вскричал охотник, — не нужны мне твои крокодильи зубы. Мне нужно подстрелить тебя».

И охотник выстрелил в антилопу, но промахнулся. Антилопа побежала дальше, охотник за ней. И снова антилопа взбежала на высокую скалу: «Эй, охотник, тебе не надоело гнаться за мной?! Хочешь, дам тебе сколько угодно самого лучшего запеченного мяса и самых вкусных орехов?»

«Нет, нет! — заорал охотник что есть силы. — Не нужна мне твоя еда, мне нужно убить тебя!»

И снова охотник выстрелил в антилопу, и снова промахнулся, и снова погнался за антилопой, а она взбежала на огромную высокую-превысокую скалу и кричит оттуда: «Эй, охотник, ты устал, ты запыхался. Хочешь, приведу тебе красивую-раскрасивую девушку, возьмешь ее в невесты».

«Нет, нет, нет! — заорал охотник срывающимся голосом. — Что ты понимаешь в жизни?! Не в крокодильих зубах счастье! И не в еде смысл жизни. И не в девках наслаждение! Счастье в погоне! Смысл жизни — гнаться и убивать, гнаться и убивать! Наслаждение — добить жертву и потом вдохнуть полной грудью!»

И опять охотник выстрелил и опять промахнулся.

«Глупец ты, охотник, злой глупец», — сказала антилопа, оттолкнулась изо всех сил и улетела в небо. А охотник то ли сам влез на небо, то ли его подняли те, кто в него вселился, но так и повис в небе невысоко, а антилопа летит и летит. Вон она — кучка звездочек — семь или восемь тесно прижавшихся друг к другу. Она улетела далеко, потому и кажется маленькой. А охотник — вот он висит: руки, ноги, пояс, связка стрел подвешена к поясу. И он снова выстрелил в антилопу с неба — вон яркая желтоватая звезда летит в сторону антилопы, но уже видно, что он опять промахнулся — стрела идет выше. А антилопа летит и летит и когда-нибудь вернется на землю. Ну вот и сказке конец.