Феникс сапиенс

28 августа. Не успел закончить вчерашнюю запись до вахты. Продолжаю. Итак, привлекательный вариант — горный массив Киньети рядом с границей Южного Судана и Уганды. Точнее, массив называется Иматонг; Киньети — его главная вершина. Там, внутри гор, почти замкнутая долина шириной несколько километров, по которой течет река Киньети с притоками, — великолепное урочище. Сам массив похож на клешню рака, которая охватывает эту долину. Единственный удобный путь внутрь — узкий промежуток между кончиками «клешни» — его легко контролировать. Только там можно проехать. Остальные пути — только пешком с лазанием и продиранием. Поговорил с Крисом. Он согласился со мной. Воткнули флажок на карте в кают-компании. Сообщили остальным. Тогда высаживаемся раньше — на юге Сомали, хоть в Могадишо.

3 сентября. Все соскучились по «Радио Нью-Йорка», которое из-за хлопот не слушали почти два месяца. Игорь натянул антенну, покрутил настройку, и вот они — привет, друзья! Знакомые голоса: Роб Прист и Аксель Бранденберг. Дармер и Копти дома — у них теперь посменная вахта, зато с ними еще Митч Багельман, он не выходит в эфир, но часто выходит на улицу, снимает и приносит воду — ему в силу молодости и спортивного прошлого легче даются 417 метров по вертикали. Грустная новость: число радистов чуть снизилось. Они раз в две недели проводят перекличку — в середине лета их были 205, сейчас стало 193. Причем 15 замолчали, а три новых возникли и присоединились к сообществу. Больше огоньков гаснет, чем зажигается. У них дома в Вермонте все в порядке, нормальный урожай, никто не умер, никакая зараза не достала. А на юге — плохи дела. По Флориде прошли пять эпидемий, шестая не пришла — косить было уже почти некого. Один из двух флоридских радистов замолчал. Восточное побережье опустело настолько, что там снова можно селиться. Уцелевшее население прибрежных городов рассеяно по Аппалачам. А сколько народа уцелело, никто не знает.

Спасибо Митчу, говорит Роб, у нас есть новые снимки — мамашка играет с восемью мохнатыми щенками на Уолл-стрит, два енота высунулись из разбитого окна восьмого этажа. И два человека на улице! Двое подвыпивших, но вполне нормальных парней. Они приехали на экскурсию из Аппалачей — жуть как хотелось выпить в любимом баре на Манхэттене хотя бы своей самогонки, которую теперь никто не запрещает гнать. Бар разграблен, но не разгромлен, нашли уютный столик, посидели с удовольствием. Приехали на байке — ремейке чоппера 1990-х, заправленном той же самогонкой, только не разведенной. В этом году в Аппалачах небывалый урожай яблок — они насобирали в заброшенных садах несколько тонн и с толком их использовали. Угостили и нас, причем не из топливного бака, а в хорошо продезинфицированной бутылке — замечательный кальвадос. Ждем новых гостей, мечтаем увидеть в городе не только джентльменов, но и леди. «А теперь немного музыки. На сей раз — XX век. Музыка полета — полета над чем угодно, над Нью-Йорком, что лежит под нами, над пустынным побережьем Атлантики, над лесистым Вермонтом и Аппалачами с редкими поселениями, над затихшей Европой, надо всем, на что откликается ваша душа».

Я закрыл глаза и полетел над Питером в июньскую ночь, чуть к утру. Стартовал со стрелки Васильевского острова. Темный город, никаких огней, светло-серая Нева, Петропавловка — еще как откликается душа, черт побери! Музыка тащит дальше на север — озера цвета предрассветного неба, отражающиеся в них готические ели. Музыка тащит выше — вон розовая Ладога, с другой стороны — синий залив. Еще выше, невозможно остановиться! Ладога как на ладони, финские озера, шхеры, леса, расходящиеся дороги. Уже стратосфера, пора назад, а музыка все тянет и тянет вперед и вверх. Пришлось открыть глаза. Композитора опять забыл — какая-то немецкая фамилия.

5 сентября. Через день ходу — пролив. Наиболее опасное место: если пираты еще остались в этих краях, то они там. Надо зарядить до предела все аккумуляторы — 1200 киловатт-часов, что займет два дня минимум. Остановились на острове в восьми километрах от заброшенного города. Разложили на берегу дополнительные панели. Ныряли до посинения, читали, спорили про будущую жизнь. Перед отплытием набрали песка в мешки.