Феникс сапиенс

К Нижнему проливу «Петербург» подошел 28 марта. Вода при подходе к устью будто изменила цвет, яркая голубизна чуть поблекла, шипение за кормой чуть изменило тон – из пролива текла почти пресная вода. Корабль вел Крамб, встав на внеочередную вахту – он единственный ходил по нижнему течению Нила, столь же быстрому и переменчивому. Корабль шел по проливу тяжело и долго, кое-где покачиваясь на стоячих волнах, кое-где рыская из-за турбулентности. Инзор со Стимом в самых сложных местах сжимали кулаки и напрягались, будто пытаясь помочь кораблю – точно так же мы напрягаемся, когда кто-то рядом с нами пытается приподнять тяжелое бревно, а ухватиться больше негде. «Петербург» одолел сорокакилометровый пролив за пять с половиной часов.

Промежуточное море пересекли за ночь и ранним утром вошли в Верхний пролив. И сразу же у входа во всем великолепии предстали руины «Перекрестка цивилизаций», очищенные от зарослей, от тысячелетних наслоений, с потрохами отданные туристам. И чуть дальше – главное зрелище: остатки моста через пролив. Две широкие дороги, изломанные и волнообразные, огибая холмы вверх-вниз, уходили в воду. На каждом берегу по краям дороги стояло по паре острых бурых столбов – недоржавевшие остатки гигантских стальных пилонов – часовые, охраняющие остатки моста от расчистки, к счастью, так и не состоявшейся.

«Петербург» преодолел Верхний пролив за пару часов и вышел в светло-серое Нижнее море, потерявшее горизонт. Гладкая вода плавно переходила в белесую дымку, а та – в высокие слоистые облака. Все, кроме Крамба, несущего вахту, собрались в кают-компании.

– Папа, а почему это море называется Нижним? Ведь Промежуточное ниже его, а Зе́мное – самое низкое, как Мировой океан.

– Видимо, сначала назвали Земное море, потом Промежуточное, а Нижнему дали имя в паре с Верхним. Исторически сложилось, как говорят в таких случаях. Кстати, Кола, откуда взялось название «Земное море»?

– Когда-то на древнем земноморском оно называлось Краеземным. Видимо, то название отражало впечатление первых выходцев из Центральной Африки, что его южное побережье – край земли. Потом приставка отмерла из-за очевидной несостоятельности. Кстати, на древних языках море называлось «Средиземным». Действительно, море долгое время оставалось центром цивилизации, и название выжило в эпоху, когда море съехало на ее окраину.

Инзор, сняв наушники, сообщил:

– Поймал местный прогноз. На южном побережье Нижнего моря к вечеру усиление северо-западного ветра, волнение четыре балла. Через десять часов хода отличная гавань – Золдион. Придем туда около семи вечера. Предлагаю там спрятаться на ночь, а заодно и хорошо поужинать наконец-то. Хочется жареной свежевыловленной рыбы и чего-нибудь местного крепкого – больше ни о чем думать не могу!

К вечеру и вправду задул крепкий ветер, холодный и промозглый. Вся команда вышла на берег порта Золдион в толстых свитерах и штормовках. Листва здесь и не думала распускаться, на припортовой набережной – безлюдье, но искомые заведения были открыты и источали соблазнительные запахи. И в каждой из забегаловок – и жареная рыба разных сортов, и крепкие напитки.

– Как быстро мы приплыли на север! – заключила Кола, заказав себе на чистом местном наречии две порции рыбы (зря, как выяснилось на следующий день) и две дозы сливовицы. – Давно не попадала в такую холодину.

– Так сейчас же здесь ранняя весна, еще даже апрель не наступил. Это там у нас сезоны такие мягонькие, а здесь все куда серьезней, – ответил Сэнк.

– Весна идет на север, и мы плывем на север. Вопрос: кто кого обгоняет?

– Примерно нога в ногу. Но ты не расстраивайся, сегодня просто холодный день. И мы еще немного притормозим, чтобы дать весне выйти вперед.

Утро оказалось хмурым и ветреным. Инзор прилип к приемнику, надев наушники, Сэнк сообщил, что и без метеорологов видит, что северо-западный, четыре балла, ближе к пяти, чем к трем.

– Плыть можно, если по прогнозу не будет усиления, но как насчет морской болезни? Кто у нас слаб по этой части?

Оказалось, что никто не знает, слаб он или нет, – никто не плавал по морю в приличное волнение, даже Крамб. Инзор поймал прогноз и сообщил, что усиления не будет, наоборот, ветер ослабнет грядущей ночью, волнение к следующему утру уменьшится до трех баллов.

– Ну что, предлагаю плыть. Определим на опыте, насколько каждый подвержен морской болезни.

Самым слабым оказался могучий Крамб. Он было встал за штурвал, но не прошло и часа, как попросил Сэнка заменить его и ринулся в туалет. Потом весь серый явился в кают-компанию, сказав:

– Ну вот и убедился на опыте. Никогда бы не подумал.

– И я бы никогда не подумала, но, кажется, я тоже, – сказала Кола и ринулась из кают-компании.

Вскоре вернулась с лицом того же серого цвета.

– Ох, не могу, пойду к себе страдать, – сказал Крамб.

– Пойдем страдать вместе, – сказала Кола. И они ушли, шатаясь и держась друг за друга.

– Не запирайтесь! – я сейчас приготовлю пойло, которое иногда помогает, – крикнула вслед Мана, – но чаще, нет, – добавила вполголоса.