Феникс сапиенс

Крамб довольно быстро справился с крышкой ящика, чем-то попрыскав, смазав, подцепив. Внутри была обыкновенная стеклянная бутылка литра на полтора, а в ней сверток. Похоже, толстая тетрадь. Горлышко бутылки было запаяно, около донышка просматривался круговой сплавленный шов, пролитый сверху для надежности расплавленным стеклом. После серии восклицаний и минуты изумленного молчания Сэнк огласил свое решение:

– Ни в коем случае не открывать! Это должен делать реставратор и не какой-нибудь, а Канор Идлон. Передать надо из рук в руки. Крамб, ты кажется, хотел покидать нас через неделю?

– Да, если совсем не терпится, могу и раньше.

– Тут еще проблема с таможней. Как декларировать бутылку с тетрадью? А вдруг тормознут – предмет старины все-таки? Нужен дипломат, причем лично со своим дипломатическим портфелем в кабину. Наверное, можно найти в посольстве в Бужде кого-нибудь со статусом, желающего за наш счет сгонять на выходные домой в Александрию. Потом вернем артефакт Гандийской республике.

– Все-таки не очень красиво получается. Нельзя ли как-то официально это оформить?

– Если действовать официально, надо заранее сдать артефакт на экспертизу, я внимательно прочел их правила. Представляете, гандийский таможенный эксперт будет вскрывать бутылку, вынимать тетрадь и разворачивать ее! Да ее надо вскрывать в аргоне в полной стерильности, а раскрывать – вообще искусство высшей квалификации! В конце концов, это не их достояние, черт возьми! Эта тетрадь – достояние всего человечества! Там, скорее всего, ценнейшие свидетельства о самом драматичном моменте в истории человеческого рода! И это будет лапать гандийский таможенник своими неуклюжими пальцами! Ну нет!

Крамб улетел с сокровищем через четыре дня. Кола пустила самую настоящую слезу: «Ты будешь там торчать до зеленых чертиков, а я здесь буду сидеть, пока не освою их язык и не вытащу из стариков все, что они помнят. Опять хрен знает, когда увидимся».

Через неделю пришли снимки первых страниц тетради. Кола посмотрела и схватилась за голову:

– О, боже! Это житель Санкт-Петербурга!

Часть IV Дневник

Предисловие

Эти записки покрывают период с 15 января 2227 года по сегодняшний день, 14 мая 2249 года. Их автор я, Олег Смирнов, 2180 г. р., бывший житель Санкт-Петербурга, бывший географ и климатолог, ныне вождь племени. Сейчас мой товарищ Крис Гордон, бывший инженер, мастер на все руки, уложит тетрадь в бутылку и надежно запаяет ее – на века или даже тысячелетия. Это нечто сродни записке в бутылке, наудачу брошенной в море, как в романах девятнадцатого века. Так и мы наудачу спрячем ее в трещине скалы и высечем на скале указание, рассчитывая, что цивилизация рано или поздно возродится, что люди поймут нашу надпись и найдут тетрадь. Вероятность этого ничуть не меньше, чем шанс благополучной доставки записки в бутылке произвольному адресату через море. Даже больше, гораздо больше – мы все верим в это. Нас уже двадцать два человека, и скоро еще прибудет.

17. Какая-то хрень

15 января 2227 года. Мы с Машей и Катей приземлились в Тель-Авиве за четыре дня до начала конференции. Собственно они и подбили меня полететь раньше, взять обеих с собой и устроить маленькое турне – Иерусалим, Мертвое море, Эйлат. Особенно напирала Катя, дескать, она прозябла до костей и нуждается в прогреве. Сразу по прилете Маша позвонила Игорю в Питер – он дома, собирается ехать в свою воинскую часть. Взяли мидикар, въехали в город и вдруг встали. «Потеряна геолокация», – произнес бархатный голосок. И все вокруг тоже встали, сзади кто-то в кого-то врезался, судя по звуку, потом еще. Подождали минут сорок. Ничего не изменилось – все стоят, пассажиры начали выходить из машин. До гостиницы оставалась пара километров, решили добираться пешком – когда все кончится, фирма найдет и заберет тачку – с нас снимут лишнюю сотню – и бог с ней. В гостинице не смог расплатиться – нет связи с банком, без предоплаты не селят. Что-то явно произошло. Банковские карты вообще не работают, даже кэш не снять, мы остались без денег. Игорю не дозвонился, нет связи. Позвонил Крису, хорошо, когда есть местный друг. Мы в давние времена работали в одной экспедиции в Антарктиде, оба совсем молодыми: я – недавно защитившийся постдок, он – вообще студент второго курса. С тех пор встречаемся почти каждый год.

Крис сказал, что случилась какая-то хрень, что он ничего не понимает и сейчас приедет за нами. Он живет километрах в пятнадцати от города. Приехал через полчаса, но не на машине, а на скутере, сказал, что дорога забита, что отвезет нас по очереди, что и сделал. Большинство сайтов висит, работают только израильские, и только местные телеканалы. Никто ничего не понимает. Начинают приходить сообщения об отключении электричества в разных местах. А в целом мир молчит. Игорю по-прежнему не дозвониться – видимо, и в Питере тоже отключилось. К ночи весь северный горизонт ярко светился и переливался – будто мощное полярное сияние, но какое к черту сияние на такой широте?! Стало страшно.