Феникс (СИ)

   Другие руки коснулись его, и мягкий голос Инги сказал: "Пойдем, приляг, ты устал..." Георгий наотмашь ударил по этим рукам, показавшимся ему по-змеиному холодными, тянущими его в смердящую клоаку, и пошел к выходу. Тут раздался звонок в дверь. Хозяйка открыла ее, и на порог вступили двое.

   Это были грубые парни, пьяные в дым. На них была черная униформа, верхняя часть которой напоминала фрак. На груди у каждого блестел значок похоронной службы - череп со скрещенными костями, так что их владельцев можно было принять за новое племя пиратов. Чтобы не упасть, они цепко держались за арматуру венка, как за спасательный круг. Синхронным движением похоронщики сняли черные шелковые цилиндры и, держа их на уровне пояса, спросили в унисон: "Хозяюшка, катафалк заказывали?"

   - Да-да, - торопливо ответила Марго и просительно-повелительным жестом пригласила похоронщиков войти в комнаты.

   Толкаясь плечами, похоронщики торжественно занесли металлический венок с искусственными цветами и черной муаровой лентой, где отблескивали золотом слова с незаполненными пропусками: "Дорогому... незабвенному... от друзей".

   - Отпевание на дому заказывали? - пробасил новый глас, и в черной сутане священник переступил порог. Им оказался давешний молодой поп, что стоял возле церкви. На нем поверх сутаны была надета все та же черная джинсовая курточка, в руках его раскачивалось походное кадило.

   Георгий, нечаянно скинув с вешалки из рогов лося чей-то дождевик, кое-как протиснулся между пришедшими и вывалился на крыльцо. Упершись руками в штакетник палисадника, он стоял возле куста сирени и глубоко вдыхал прохладный воздух. Потом, обретя способность двигаться, оттолкнулся от заборчика и, пройдя по дорожке двора мимо похоронного автобуса, вышел в переулок.

   Глава четвертая

   БОИ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ

   1

   Георгий посмотрел на часы, было около полудня. Полдня кануло, как в прорву, а он и не заметил. Он шел, казалось, без цели и направления, но вскоре осознал, что ноги сами несут его домой, в свою комнату, она же мастерская. Он бежал в свой привычный, спокойный мир, если только, конечно, тот уцелел.

   Возле одного из старых двухэтажных домов - кирпичный низ, деревянный верх - Георгий вынужден был задержаться, чтобы завязать развязавшийся шнурок кроссовки. Скрипнула дверь в центре фасада, и на улицу выглянула девочка лет двенадцати с выгоревшими на солнце волосами. Она была одета в обесцветившийся, заношенный, давно не стираный плащ. Ноги ее, как почти у всех подростков, были худы, поцарапаны и немыты. Даже за два шага от нее пахло курятником.

   - Дяденька, можно вас на минуточку, - сказала она, зыркая по сторонам, как при переходе улицы. - Вы не могли бы помочь?..

   - А в чем дело? - Георгий затянул шнурок и выпрямился.

   - Тут помочь нужно... - повторила девочка и скрылась в дверях с видом побитой собаки.

   Георгий неохотно зашел в грязный полутемный подъезд, готовый к любым неожиданностям, и увидел светлое пятно плаща, маячившее возле деревянных перил лестницы, ведущей на второй этаж. Когда он подошел к девочке, та, отведя глаза в сторону и книзу, попросила закурить. Он вгляделся в ее лицо. Юная, но уже с чертами, отмеченными пороками. Георгий полез в карман за сигаретами. Вообще-то, сначала он хотел возмутиться, потом сказать ей какую-нибудь глупость о вреде курения для малолетних, но, в конце концов, осознал, что все семена разумного, доброго, вечного давно упали на каменистую почву и не дадут никаких всходов, и, значит, бессмысленно сотрясать воздух словесами.

   Она всунула грязные свои пальцы в протянутую пачку и выпотрошила оттуда сигарету, при этом девочка перестала держать полы своего плаща и они разошлись в стороны. Девочка была голой. Там, где у женщины обычно виднеется треугольник волос, у нее ничего не было, а ниже - тонкая розоватая полоска по-детски припухлых половых губ. Теперь девочка гипнотизировала глазами Георга, и плащ ее раскрывался все шире.

   - Хорошо бы еще спичек... - произнесла она каким-то севшим голосом, все-таки новое для нее ремесло еще не стало привычным, она еще волновалась, стыдилась, быть может.

   "Лилия панели. Маленькая девочка с глазами волчицы, - подумал Георгий, поднося огонь зажигалки к дрожащему кончику направленной на него сигареты. - Раньше она загорала бы в пионерском лагере... Кто виноват?"

   - Я много не возьму, - торопливо сказала девочка, нервно выпуская дым в заплеванный, закопченный потолок, - всего 20 делеберов... или пачку американских сигарет...

   Георгий повернулся, чтобы выйти вон.

   - Что, тебе жалко?! - взвизгнула она ему в спину. - Дешевле тебе никто не даст!..

   С улицы зашел грузный мужчина и закрыл дверь подъезда на длинный изогнутый крючок. Сверху послышался жалобный скрип деревянных ступенек. По лестнице спускалась толстая баба с пропитым лицом, в грязном, драном халате.

   - Что тут происходит, - спросила она низким прокуренным голосом, - кого насилуют?

   Увидев Георга, женщина заорала: - Ах ты паскудник! Ты что тут делаешь, тварь ты этакая?! Василий, ну-ка держи его!