Феникс (СИ)

Основной состав: Лоуэлл Бэйли, Тим Берк, Рассел Карие, Лейф Нордгрин. Резерв: Джей Хаккинен, Джереми Тила, Эдвард Каллен.

Резерв.

Мы стояли на территории тренировочного лагеря, ожидая решения тренерского штаба. От этого решения зависела судьба моей спортивной карьеры. Точнее, ее судьба уже решена – я ухожу из спорта, но вот как я это сделаю, зависит именно от этого списка. Смогу ли я побороться за золото в своих последних соревнованиях или нет, зависело от решения, принятого только что. Я поеду на Олимпиаду в Россию, но только как запасной. Запасная деталь на случай поломки основной. Деталь, которая сама только-только восстановилась от серьезной, но безумно глупой поломки. Стоит ли говорить, как сильно я был опустошен?

В июле во время чемпионата страны по летнему биатлону в разгар соревнования я наехал на собственную палку. Нелепо, но последствия оказались более чем серьезными – вывих голеностопного сустава, а вдобавок и переломы малой и большой берцовых костей. Процесс восстановления занял у меня слишком много времени, что повлекло за собой пропущенные этапы кубка мира, где я мог бы дополнительно потренироваться перед предстоящей Олимпиадой. Вот только поеду я на эти игры вовсе не в числе фаворитов, как планировал раньше.

Получить такую травму, как у меня, не смертельно для карьеры спортсмена, да и быть в резерве для любого спортсмена не в новинку, но не тогда, когда тебе тридцать восемь, а на пятки наступают более молодые, сильные и выносливые парни.

И вот сейчас, после месяцев изнурительных тренировок, когда я на базе был чаще, чем дома с женой, мне остается только надеяться, что шанс выступить на Олимпиаде все же появится. Конечно, сама мысль о том, что я хочу, чтобы кто-нибудь из ребят вышел из строя, дав возможность выступить мне, была для меня омерзительна, но я слишком долго к этому шел, чтобы чувствовать вину за свои надежды.

Сказать по правде, у меня уже есть олимпийские медали, даже три: золото, серебро и бронза. Но в Турине и Ванкувере я представлял нашу страну как лыжник. Переход из лыжных гонок в биатлон далеко не редкость, но обычно это происходит в самом начале спортивной карьеры, я же был исключением из этого негласного правила. Я всегда был немного сумасшедшим и азартным, поэтому, когда во время празднования золота после Ванкувера кто-то из команды в шутку сказал, что с моими скоростями мне только надо научиться стрелять и я буду выигрывать у Бьерндалена, я решил рискнуть. Для меня эта идея оказалось вовсе не шуткой, а настоящей надеждой на что-то новое.

В то, что у меня получится перестроиться, не верил никто: ни тренеры, ни спортивные обозреватели, даже любители спорта говорили, что у меня ничего не выйдет. В меня верила только Белла. Моя малышка всегда говорила, что я слишком упорный, чтобы отступать от намеченной цели. И у меня действительно получилось: победы на чемпионатах страны, этапах кубка мира – я был наравне с такими именитыми биатлонистами, как Свендсен, Бё, Фуркад, Черезов. Ну, и конечно, легендарным Бьерндаленом.

И вот сейчас, направляясь домой к жене, я знал, что она скажет: одно то, что я добился таких высот за каких-то четыре года, уже достойно уважения, но я, черт возьми, хотел не этого.

Зайдя в дом, я бросил ключи на тумбочку в прихожей и окликнул Беллу. Я знал, что она дома, но когда позвал ее, она не откликнулась. Решив, что она просто не слышит, я поднялся в нашу спальню, где увидел ее, сидящую на кровати с книгой в руках. «Ромео и Джульетта». Она всегда перечитывает Шекспира, когда волнуется. Она уже все знала.

— Привет. — Заметив меня, жена отложила книгу на тумбочку и, поджав к себе ноги, выжидающе посмотрела на меня.

— Поздравляю, — невесело поздравил я ее, сразу же почувствовав вину за свою черствость. Моя малышка попала в основной состав олимпийской сборной по биатлону, а я не мог выдавить из себя даже улыбку.

— Спасибо, — робко поблагодарила меня она. — Эдвард…

— Не надо, Белла. Меня просто хотят выпроводить, не дав возможности закончить свою карьеру так, как этого хотел бы я, — выплюнул я.

— Это не так, — пыталась успокоить меня жена, но все было бесполезно. Я был так зол на всех. На тренерский штаб за то, что поступили со мной так, на себя, за то, что споткнулся об эту злосчастную палку. Я злился даже на Беллу из-за того, что ее приняли в основной состав сборной, хоть и знал, что она достойна этого, как никто другой.

— Разве? Разве это не так, Белла? Они не верят в меня только потому, что мне тридцать восемь лет, но разве это показатель? Бьерндалену вообще сорок, и ничего, в Сочи он едет в основном составе сборной Норвегии, — кричал я.

— Ты не Бьердален, Эдвард. Он уже двадцать лет биатлоном занимается, в то время как ты обычный лыжник, который перешел в биатлон только четыре года назад. Не надо сравнивать себя с ним, Эдвард, потому что ты не Бьерндален, — не выдержав, высказалась Белла, окончательно выбив почву из-под моих ног.

Ты не Бьерндален.