Феникс в огне

Джош встал и отошел в противоположный конец комнаты, как можно дальше от Габриэллы. Однако это не помогло. Он все равно ощущал на себе взгляд ее светящихся золотистых глаз. Райдер еще никогда не испытывал такого сильного желания сказать ей, что прошлое не имеет никакого значения.

«Я смогу жить, даже если так и не узнаю, чем завершилась история Юлия и Сабины, забыть безымянную, безликую женщину, которая, как мне кажется, ждет меня. Мне больше не нужно искать доказательства существования перевоплощения и пытаться обнаружить метод фотографирования ауры. Не нужно превращать теории в неопровержимую черно-белую реальность».

Однако Джош промолчал.

«Вчера я еще смог бы отказаться от поисков.

Вчера Рейчел еще не заглянула в глубины подсознания и не поведала мне историю картины и рамы с тайником.

Вчера эта самая рама еще не раскрыла мне сокровище, которое больше ста лет было скрыто от людских глаз.

Вчера я, наверное, еще смог бы расстаться с мыслью о том, что мне уготовлена определенная судьба.

Однако всего один день необратимо обрек меня вечно хранить верность своему прошлому».

— Господи!.. — Габриэлла вскрикнула так резко, будто укололась и почувствовала острую боль.

— В чем дело?

— Джош, мы ведь на самом деле не можем сказать наверняка, что камней только двенадцать, правда? Вдруг их больше? Что будет, если мы отдадим этому чудовищу все двенадцать, а они не заработают?

— Нет, этого не произойдет. Похититель не заставит тебя ждать. Он передаст Куинн в обмен на камни и лишь затем проверит, как они действуют.

— А вдруг камней в действительности четырнадцать или шестнадцать?

— Их двенадцать.

Джош услышал собственный голос словно издалека. Он будто стоял у одного конца длинного тоннеля, а кто-то произнес эти слова у противоположного.

— Ты уверен?

— Да.

Габриэлла пристально посмотрела на него.

— Подожди!.. Знаешь, кажется, ты прав.

Она встала и быстро вышла из комнаты.

Джош прошел следом за ней в библиотеку. Габриэлла порывисто хватала книги с полок, раскрывала их, убеждалась в том, что это не то, что ей нужно, и бросала тома на пол.

— Что ты делаешь?

— Кажется, я кое-что вспомнила, хотя точно не могу сказать. Возможно, существует определенное доказательство.

Она взяла очередную книгу и быстро пролистала ее.

— Да, вот оно. Взгляни.

Это был рисунок, изображающий павлина с расправленным хвостом.

— Что это такое? В чем значение этой картинки?

— Это копия изображения, обнаруженного в гробнице времен Древнего Египта. Древние авторы пишут, что рисунок повторял золотой медальон из Индии, который помогал своему обладателю достичь следующего воплощения. В каждое перо хвоста этой птицы был вставлен драгоценный камень. Джош, там именно двенадцать перьев. Этот павлин был древним символом возрождения, перевоплощения. На камнях были сделаны надписи на дравидийском языке. Их родиной, скорее всего, является древняя цивилизация, существовавшая в долине Инда.

— Ты можешь передать этот рисунок похитителю в качестве доказательства, вместе со всем остальным.

Габриэлла уже лихорадочно вырывала страницы из книги, давая выход неистовой боли и маниакальной энергии. Райдер увидел это, и у него защемило сердце. Затем женщина уронила лицо на ладони и залилась слезами.

Фотограф беспомощно смотрел на нее. Он понимал, что сейчас не помогут никакие слова. Оживить ее могло только возвращение дочери.

— Знаешь, по-моему, тебе нужно постараться хоть ненадолго заснуть. Понимаю, это будет нелегко, но отдохнуть надо. Ты не сможешь помочь Куинн, если завтра будешь с ног валиться от усталости.

Габриэлла кивнула.

— Пошли. — Джош помог ей встать. — Я провожу тебя наверх.

— Ты ведь никуда не уедешь, да? — дрожащим голосом спросила она.

Слезы продолжали катиться по щекам матери.

— Нет. Я останусь здесь, устроюсь на диване. Я не хочу оставлять тебя одну. Только не сегодня ночью.

Они стали подниматься по лестнице. Габриэлла опиралась на плечо Джоша. Он сквозь рубашку ощущал холод ее кожи.

Она вошла в спальню и без сил упала на кровать. Женщина была так измучена, что не могла раздеться, поэтому Джош прикрыл ее пледом.

Когда она оказалась в кровати, всхлипывания перешли в рыдания, наполняющие комнату горем и страхом. Райдер присел на кровать, склонился к Габриэлле и обвил ее руками. Ему показалось, что так прошла целая вечность. Вдруг она подняла голову и поцеловала его.

Джош поразился гневу и ярости, выплеснувшимся в прикосновении ее губ. Он ничего не понял, но сейчас это не имело значения. Разобраться в том, каким же немыслимым было их единение, можно и позже.

— Я просто хочу хоть на время забыться, — прошептала Габриэлла. — Ты ничего не имеешь против?

— Нет, не имею. Все очень хорошо.

В ее движениях не было ни нежности, ни терпения. Она брала больше, чем отдавала. Женщина вцепилась в рубашку и штаны Джоша, сорвала с него одежду, но не позволила ему поступить так же с ней.