Фенимор Купер

В этих условиях в журнале «Ревью Британик» появилась статья некоего Луиса Себастьяна Солниера, в которой начисто опровергались данные Купера и утверждалось, что расходы на содержание правительственных учреждений в США значительно выше, чем во Франции и других странах. Либерально настроенные друзья Купера советовали ему ответить Солниеру. Купер поначалу отнесся к статье в «Ревью Британик» как к очередному неквалифицированному суждению европейца об Америке и решил оставить статью без ответа. Но тут к нему обратился генерал Лафайет.

«Именно Вам надлежит выступить в защиту республиканских институтов, – советовал Лафайет, – чтобы откорректировать определенные намеки, содержащиеся в прилагаемой статье. Помимо наших общих американских интересов, я жажду раскрыть глаза тем моим французским коллегам, которые с чистой совестью выступаю! против сокращения бюджета под ошибочным впечатлением, что налоги в этой стране и так меньше, чем расходы на содержание федеральных и штатных органов США».

Купер понимал, что дело идет о чисто внутренних французских делах, в которые ему никак не хотелось вмешиваться. Но в этом якобы финансовом споре оказалась замешанной репутация Лафайета, и Купер решил прийти ему на помощь. 25 ноября 1831 года он написал «Письмо Дж. Фенимора Купера генералу Лафайету», которое вскоре было опубликовано на английском и французском языках. Письмо Купера оказалось в центре дискуссии по бюджетным вопросам в Палате депутатов Франции. Ему возражал не кто иной, как глава правительства, консервативно настроенный промышленник Казимир Перье. Один из консервативных депутатов пренебрежительно заявил, что «г-н Купер хорошо известен в мире как писатель-романист, а отнюдь не как финансовый эксперт». Солниер ответил Куперу новой статьей.

Столкнувшись со «свежими ошибочными заявлениями, чередующимися с грубыми, оскорбительными замечаниями по адресу характера, привычек и устремлений народов США», Купер счел «своим долгом во имя истины дать ответ». Ответ этот в виде нескольких обстоятельных писем был опубликован в парижской газете «Националь» в конце февраля – начале марта 1832 года.

К удивлению писателя, его позиция не нашла широкой поддержки. Его не удивляло, что консервативная печать никак не стремится к постижению истины, а лишь хочет сохранить политические преимущества, которые давали ей статьи Солниера. Но и те, кто, казалось бы, должен был быть заинтересованным в сокращении бюджета, и те не радовались появлению писем Купера. И уж совсем трудно было понять, почему его соотечественники-американцы были не на его стороне и вообще считали, что ему не стоило встревать в это сугубо французское Дело.

«Никогда не слышал большего вздора, чем тот, что несут американцы в связи с этим делом, – сокрушался Купер в письме Уильяму Данлапу 16 марта 1832 года. – Половина наших представителей за рубежом вряд ли испытывает проамериканские настроения… Теперь, когда я загнал г-на Солниера в угол, его американские сторонники утверждают, что для такого человека, как я, ниже его достоинства выступать на страницах газет! Мой ответ им – презрение! Проповедовать правду, скажу я всем остальным, не может быть ниже ничьего достоинства…»

В этом же письме Купер делится своими сомнениями в том, что и в самих США его репутация пошатнулась. «В стране, безусловно, могут быть писатели лучше, чем я, но никто из них не встречается с таким равнодушием… Один факт бесспорен: я не вместе с моей страной – пропасть между нами огромна, кто из нас впереди – покажет время».

Между тем положение в Париже крайне осложнилось: в городе вспыхнула тяжелейшая эпидемия холеры. Еще в марте Куперы намеревались покинуть Париж, но недомогание супруги писателя помешало отъезду. Они остались в центре эпидемии и уповали лишь на судьбу. «Мы все – здесь, в центре холеры, – сообщает писатель Горацио Гриноу 22 апреля 1832 года. – Среди бедняков творится что-то ужасное… Эпидемия обойдется Парижу не менее чем в 20 тысяч жизней! Более 12 тысяч – уже в могиле… Да сохранит нас бог…»

Холера уносила не только бедных. Умер глава правительства Казимир Перье, умер руководитель республиканской оппозиции генерал Жан Максимильен Ламарк, чьи похороны превратились в вооруженное восстание. После двух дней вооруженных стычек на баррикадах восстание было подавлено, и Луи Филипп ввел еще более жестокие порядки.