Фенёк

— Послушайте, я всё понимаю, но должен же быть выход, — другим тоном, срывающимся, заговорил Сергей. — Какие пару месяцев? Снова эту гадость пить? Она себя порой не помнит, спит целыми днями. Я заставляю её ходить, двигаться, но это… Она встречает семилетнюю дочь из школы, но, на самом деле, это ребёнок её приводит домой, а не наоборот. Эту дрянь удаляют, это доброкачественное образование, и люди живут долго и счастливо!

— Сергей Павлович, мы уже не раз возвращались к этому вопросу, к сожалению, в случае с вашей супругой это невозможно. — И доктор наук, снова и снова, с деликатной терпеливостью объяснял, почему именно его жене невозможно сделать операцию, почему именно он и его дети вынуждены смотреть, как медленно будет угасать их любимый и родной человек, не мог он ответить на один вопрос — почему именно с ней, с ними всеми произошло это.

— Послушайте, — наконец произнёс врач, — я консультировался по вашему случаю с коллегами, не один раз, мы обсуждали с вами, есть одна клиника в Германии, они готовы рассмотреть вариант оперативного вмешательства, но вы должны отдавать себе отчёт, что это не панацея, и никто не даст и сотой доли гарантии, что операция увенчается успехом. Скорее наоборот… но так вы сохраните жизнь вашей супруге, вот только качество этой жизни…

— Вы бы как поступили с вашим родным человеком?

— Знаете, я всегда руководствуюсь, в первую очередь, интересами пациента… и когда я задаю себе подобный вопрос, понимаю, что, скорее всего, со своим родным я бы поступил так же, но ответить правдиво на ваш вопрос я не могу… Сейчас я могу переслать полный комплект обследований вашей супруги в клинику и связаться с вами сразу, как получу ответ. Также вы сами можете этим заняться, я дам координаты. Вы же уже занимали подобным.

— Да, спасибо.

Сергей занимался, неоднократно, получая один и тот же ответ, не надеясь и сейчас, он взял координаты и вышел из кабинета, договорившись о времени следующего визита.

На обратном пути, после того, как Марина поспала в палате повышенной комфортности, Сергей травил анекдоты из юности или рабочие байки, отвлекая жену.

— Не говори никому, — раздалось тихое, как гром, Марины.

— Что именно?

— Что не помогло, — Марина опустила голову, было видно, что слёзы потекли у неё по щекам.

— Марин, всё равно станет известно, позже…

— Ну и что, сейчас не говори, пусть мама спокойно на море с Юлькой съездит, а Илья в лагерь свой, он давно ждал… я не хочу, чтобы они знали, пока, хотя бы.

— Как скажешь, Мариша.

Всхлип, ещё, ещё, пока Ланд Ровер перестраивался в правый ряд, чтобы остановиться прямо под знаком «остановка запрещена».

— Я устала, Серёжа, я так устала, — Марина плакала, размазывая тушь и помаду по лицу, хватаясь за рубашку мужа, оставляя на ней такие же следы.

— Всё будет хорошо, всё будет хорошо, самое тёмное время перед рассветом, — уговаривал то ли её, то ли себя, борясь с собственными слезами, которые раздирали глаза песком, но не позволишь себе, не заплачешь, не закричишь в отчаянии, проклиная этот мир.

Они вернулись домой поздно ночью, после прогулки в новом тематическом парке, куда неожиданно свернул Сергей, чем вызвал лёгкую, но улыбку Марины, ужина в шикарном ресторане и даже поцелуя, который, впрочем, Сергей это знал наверняка, ничем не закончится, а так и повиснет в воздухе дразнящим ярким пятном.

Он сказал Марии Антоновне, что опухоль не увеличилась, а, скорее всего, после повторения курса, уменьшится, то же самое он сказал Илье, обманывая сына, что его мать, пусть не скоро, но поправится. Юля ещё мало что понимала, и ей он пообещал, что на следующее лето они поедут на море всей семьёй. Обязательно поедут.

= 3 =

Весна проскочила, как один день, и в первый, отнюдь не тёплый день лета, Сергей шёл по парковке, кинув уже ставший привычным взгляд на маленький пежо.

Эта небольшая и немного нелепая машинка вызывала в Сергее интерес, как и её хозяйка. Не острый, и Сергей не планировал переносить свой интерес на другой уровень, но явный.

Он встречал Ксюшу, когда заходил в бухгалтерию, или с утра они, по какой-то случайности, часто оказывались в одном лифте.