Феномен 1825 года

В переписке с Константином участвовали не только члены царствующей фамилии, но, совершенно конфиденциально, и некоторые генералы, умолявшие своего «боевого товарища» принять корону. Именно этот неоправданно затянувшийся обмен письмами, который современники метко окрестили «жонглированием короной», позволил декабристам лихорадочно подготовить свое выступление (поначалу оно выглядело совершенно нереальным). Ведь когда до них дошло известие о болезни, а затем и смерти Александра I, организационно восстание находилось на нулевой отметке. В этом нет ничего удивительного, поскольку деятели Северного и Южного обществ с трудом договорились (и то в самых общих чертах) о совместном выступлении летом 1826 г., когда на Украине должны были состояться большие маневры на базе 2-й армии. На этих маневрах ожидалось присутствие императора и его братьев – более удачный случай для совершения переворота трудно было себе представить.

Арка Главного штаба в Петербурге. Литография К.П.Беггрова (1822).

Известие о смерти Александра I повергло заговорщиков в состояние шока. Считавшие, как все благонамеренные россияне, что на престол немедленно вступит Константин Павлович, они начали искать пути к отступлению, вернее, к более глубокой законспирированности тайного общества. Речь пошла о том, чтобы вернуться к практике «Союза благоденствия» и попытаться замаскировать свои истинные цели разговорами о воспитании гуманного общественного мнения, о широкой благотворительности, об организации научных и литературных кружков и т. п. Нашлись наивные головы, которые искренне считали, что Константин Павлович более расположен к проведению реформ, чем братья, а потому в его правление можно будет всерьез надеяться на структурные преобразования российских порядков, вплоть до отмены крепостного права и введения конституции.

Такие надежды кажутся странными только на первый взгляд, так что, пожалуй, напрасно мы поспешили назвать этих людей наивными. Константин, хотя бы внешне, по сугубо формальным признакам, был меньшим деспотом, чем Николай, зато, безусловно, являлся редкостным самодуром. Но самодурство по тогдашним меркам считалось слабостью более извинительной, чем упоение самовластием. Видимо, в эпоху романтизма (об особенностях которой речь пойдет в свое время) оно расценивалось как протест против казенщины, набившей оскомину обыденности, защиту, пусть и странными, даже неприятными для окружающих средствами своего человеческого «я» от попыток власти жестко регламентировать всё и вся.

Так или иначе, узнав о смерти Александра I, заговорщики решили затаиться и посмотреть, каковы будут первые шаги нового монарха. Позже они надеялись постепенно занять важнейшие военные и гражданские посты, а там… Что будет «там», оставалось тайной даже для самих революционеров. Положение изменилось, когда до декабристов дошли сведения о начале каких-то переговоров между Константином и Николаем. Хотя достоверно ничего известно не было, для наших героев забрезжила возможность что-то предпринять, начать «дело делать». И никто из них тогда еще не подозревал, что тайные общества уже преданы, что пока они обсуждают планы ухода в более глубокое подполье, генерал И. И. Дибич составляет в Таганроге для Николая Павловича суммарный свод донесений штатных и добровольных агентов и провокаторов, в разные годы проникших в ряды заговорщиков.

Как это было? Отступление первое