Феномен человека

Прежде всего по численности. Для простоты наш эскиз живого мира делался с помощью широких коллективных групп — семейств, отрядов, биотов, пластов, ветвей… Но. пользуясь этими различными единицами, думали ли мы о множествах, с которыми реально имели дело? Пусть тот, кто хочет осмыслить или описать эволюцию, прежде всего отправится побродить в один из тех четырех-пяти крупнейших музеев мира, в которых (ценой усилий, героизм и духовное значение которых будут однажды оценены) легион путешественников сумел в сжатом виде в нескольких залах представить весь спектр жизни. И пусть он там, не обращая внимания на названия, как следует проникнется тем, что его окружает. Тут — мир насекомых, где полноценные виды исчисляются десятками тысяч. Там — моллюски, другие тысячи, бесконечно разнообразные по рисунку прожилок и форме завитков. Затем идут рыбы, с такими же неожиданными, капризными и пестрыми формами, как у бабочек. Далее птицы, едва ли менее фантастические, самого разного профиля, со всякими клювами, всех расцветок. Потом антилопы, всех мастей, с разными осанками, со всевозможными диадемами и т. д. и т. д. Какое многообразие, какой, порыв, какое бурление под каждым из этих названий, которые вызывали в нашем воображении какую-нибудь дюжину весьма привычных форм! А ведь перед нами здесь только ныне живущие. Что, если бы мы могли видеть всех остальных… Во все эпохи Земли, на всех стадиях эволюции другие музеи зарегистрировали бы такое же бурление, такое же буйное изобилие. Все эти сотни тысяч названий, внесенных в каталоги нашей систематики, не представляют и миллионной доли листьев, произраставших до сего дня на древе жизни.

Теперь по объему. То есть каково количественное соотношение между различными зоологическими и ботаническими группами в природе? Какова материально доля каждой из них в общей совокупности организованных существ?

Чтобы дать общее представление об этой пропорции, я воспроизвожу здесь (рис. 2) выразительный рисунок, которым один ученый натуралист г. Кено представил, по самым последним данным науки, карту животного царства с его основными подразделениями. Эта карта больше позиционная, чем структурная, но она точно отвечает на поставленный вопрос.

Рис. 2. Древо жизни, по Кено (изд. Массон и K°). На этом символическом рисунке каждая главная долька (или гроздь) соответствует одному пласту, по крайней мере столь же важному (морфологически и количественно), как пласт, составляемый всеми млекопитающими. Ниже линии АВ — формы, живущие в воде; выше ее — живущие в воздушной среде.

Рассмотрим эту схему^{12}. Не правда ли, при первом же взгляде наш рассудок испытывает шок, подобно тому шоку, который мы чувствуем, когда астроном показывает Солнечную систему как простую звезду, все наши звезды — как один Млечный Путь, а наш Млечный Путь — как атом среди других Галактик?.. Млекопитающие, в которых обычно воплощается для нас идея и образ «животного», жалкая долька, поздно возникшая на стволе жизни! А зато что делается вокруг них! А рядом? А ниже?.. Какое обилие соперничающих типов, о существовании, величине, множестве которых мы и не подозревали! Таинственные существа, которых мы могли случайно видеть скачущими среди сухих листьев или ползающими по песку, ни разу не задаваясь вопросом, что они означают и откуда взялись. Существа, незначительные по своим размерам и ныне, быть может, по числу… Эти оставленные в пренебрежении формы теперь предстают в своем истинном свете. По богатству своих разновидностей, по времени, которое потребовалось природе для их порождения, каждая из них представляет собой столь же важный мир, как и наш. Количественно (я подчеркиваю это) мы — лишь одни из них и притом возникшие последними.

Наконец, по длительности. Здесь, как обычно, нашему воображению трудно восстановить подлинную картину. Как я уже отмечал, еще более неумолимо, чем горизонты пространства, в нашей перспективе сближаются и налезают друг на друга плоскости прошлого. Как же их разделить?