Феномен «Что? Где? Когда?»

- Нисколько! Я очень полюбила звукорежиссуру. Это просто необъятное поле деятельности - здесь можно учиться до старости. У нас ведь до сих пор нигде не дают настоящего звукорежиссерского образования. Когда мы ездили на международную встречу в Болгарию, я познакомилась с болгарскими коллегами. Оказалось, что все они учились в ФРГ. А мы учимся только на своих ошибках, варимся в собственном соку. "Режиссер по звуку" должен работать в принципе так же, как "режиссер по картинке", - важно уметь сделать звук ощутимым, чтобы он рождал ассоциации.

- Вы ведь давно работаете с Ворошиловым?

- Да уже лет двадцать.

- А как это началось?

- Начинала я еще в передаче "А ну-ка, парни!". Передача делалась в Останкине. Останкинский телецентр тогда только-только открылся. А с Ворошиловым работал звукорежиссер с Шаболовки, который в новой обстановке не очень ориентировался. Меня поставили к нему в помощь. И вот как-то ночью (у меня был выходной) звонит мой шеф в страшном волнении: "Наташа, сегодня вечером записывал парад духового оркестра. Запись вышла ужасная, сам не пойму отчего. Придешь завтра - послушай". Я пришла, послушала - действительно плохо. И поняла, что шеф, сам не решаясь сказать об этом Ворошилову, хочет, чтобы сказала я, тогда еще совсем новичок. А что я? Я ведь тоже боялась. Но взяла себя в руки и... Вы представляете, что такое - предложить переписать парад духового оркестра? Это снова собрать пятьсот военных музыкантов в студии, где они и так уже потели целый вечер! Все-таки подошла к Ворошилову и, зажмурившись от страха, заявляю: "Это надо переписать!" Ворошилов побледнел. Да, моему шефу, конечно, досталось бы... А мне сошло - за смелость. Переписали оркестр. Ворошилов послушал обе пленки... и с тех пор мы вместе.

- Решился поменять опытного звукорежиссера на новичка?

- Решился. Хотя ему это стоило немалых хлопот: такая сложная передача, а у звукорежиссера нет никакого профессионального опыта! Это казалось просто невероятным.

- Какие качества в вашей работе важнее всего?

- Нужно обладать всем тем, чем обладает профессиональный музыкант, не говоря уж об абсолютном слухе. Но главное - умение представить, заранее "услышать" атмосферу того, что предстоит озвучивать.

- Выходит, вы создаете звуковую палитру предстоящего телесобытия?

- Я бы сказала, это своего рода режиссерская экспликация. Только звуковая. Ворошилову нужна многоплановость звука. Вы, наверное, обратили внимание на то, что его голос звучит как-то особо? Он находится не в зале, но где? Где-то! Это "где-то" я и должна передать, чтобы была звуковая загадка. Есть только голос, а сам он невидим, но видит все. Это, конечно, производит сильное впечатление на зрителя.

- Значит, одно из необходимых звукорежиссеру качеств - фантазия... А что еще требуется от него в работе?

- Железные нервы! Знаете, что творится с нами перед эфиром? Минут за двадцать до начала игры у меня пульс - сто ударов, за пять минут - уже полтораста! А когда начинается передача, в это время пульс просто не поддается счету. Стресс невероятный! К счастью, он длится недолго. Вот передача в эфире, прошла музыкальная "шапка", Фукс своей камерой взял в кадр игровой стол, на котором распорядитель раскладывает письма... Тут и мы "входим" в зал.

- Мы - это кто?

- Приглашенные зрители. Чтобы чувствовалась их звуковая атмосфера, я даю "гур-гyp" толпы. Затем меняю звук - как бы подхожу к игровому столу. Потом переключаюсь на микрофон дикторской кабины. И как только Ворошилов произносит: "Здравствуйте, уважаемые телезрители! Начинаем очередную игру "Что? Где? Когда?" - я мгновенно успокаиваюсь. В чем тут дело? Да в том, что Ворошилов необычайно ответственно относится к игре. И раз он начал - вперед за ним, без страха и упрека! Хотя, конечно, в любой момент всякое может случиться - такая передача... Но к этому все готовы.

- Итак, началась работа...

- Да. И, как актер, выйдя на сцену, забывает обо всем, кроме своей роли, так и я тоже вся ухожу в игру. Ворошилов и Стеценко знают вопросы и ответы заранее, потому что сами их находили и подбирали. Фукс тоже знает - ему это необходимо, чтобы успевать вовремя переключить внимание. А вот я люблю играть сама и хочу, чтобы вопросы были для меня такой же неожиданностью, как и для всех остальных. Я слежу за обсуждением, но не вылавливаю правильную версию, а стараюсь проследить, куда идут "знатоки".

- Как же вы это делаете?

- Над столом висят микрофоны, у каждого игрока свой. И я, как на музыкальном инструменте, варьирую голоса: один могу приглушить, другой - усилить. Получается некая, что ли, мелодия, мелодия обсуждения. Главное в ней - многоплановость мыслей, переживаний, интонаций, тембров... Не зная ни вопроса, ни ответа, я оказываюсь в позиции, близкой к позиции зрителя. Что тот сказал? А что этот? Очень интересно! И я мечусь между участниками обсуждения, улавливая в звуке оттенки их мыслей, настроений.

- А если чья-то мысль вам пришлась больше по душе - задерживаетесь?

- Нет, я не могу задержаться. Ведь обсуждение продолжается - и меня несет вместе с ним!

- Перед вами один экран?