Феномен ДБ

Кстати, есть что-то общее в романах Быкова и Акунина. Скажем, в «Азазели» герой не раз попадает в ситуации, из которых не находит выхода. Да потому что его нет! И вдруг – о, случай! – на помощь приходит человек, неведомо как оказавшийся здесь, неведомо как узнавший, что есть надобность в его участии, в общем, спаситель в полном смысле слова. Чуть не сказал, что Бог… По сути, это фантастический сюжет, закамуфлированный под реальность. У Быкова всё то же самое, но только он не чурается фантастики. Для него фантастика – это то самое, размазанное по пространству книги божество, на которое надеются, поскольку иных шансов не находят. Тот же Фандорин у Акунина мог бы гибельную ситуацию предусмотреть, если бы хватило для этого ума. И даже Быков, прежде чем «эвакуировать» с Земли своих героев, мог бы попытаться найти более реалистичный выход. Но то ли не в состоянии найти, то ли в подобных поисках не видит никакого смысла.

Что ж, пора обратиться к мнению критика – возможно, Ольга Рогинская опровергнет мнение читателя [63]:

«Следы интенсивных, сумбурных переживаний и мыслей о катастрофе присутствуют в романе, именно поэтому в нём так много всего собрано и намешано. Ощущение избыточности не может не возникнуть. Видно, как автор панически перебирает все известные ему варианты спасения от гибели, описанные в литературе: уход, забвение, любовь, катарсическое слияние со смертью, – прилаживая их к своим героям».

Конечно, жаль, что ни писатель, ни критик так и не нашли реального способа спасения от гибели. Меня успокаивает лишь спокойный тон стихотворных строк, приведенных Быковым в финале своего романа:

Но есть и та еще услада

На рубеже,

Что ждать зимы теперь не надо:

Она уже́…

Вот к этому «она уже́» мы ещё вернёмся в последней главе, ну а сейчас обратимся к следующей книге Быкова.

Роман «Списанные» опубликован в 2008 году и анонсирован как первая часть фантастической трилогии «Нулевые». Герой романа помимо своей воли оказывается в некоем загадочном списке, где значатся десятки других людей разного возраста и социального статуса. Вполне естественно, что начинаются мучительные поиски смысла появления этого списка, попытки найти решение этой загадки, определить то общее, что их объединяет. Увы, всё без толку.

Посмотрим, как критик Марк Амусин определяет цель создания и списка, да и самого романа [40]:

«В “Списанных” Быков поставил себе задачей создать моментальный портрет если не эпохи, то десятилетия, зафиксировать его в разных ракурсах и позах. Устами своего героя он формулирует характернейшие черты духа времени, которые, парадоксальным образом, сводятся к отсутствию характерности: бескачественность, аморфность, сумеречность. Ощущение бессмысленности существования, утраты целей, принципов, органических скреп жизни нагнетается в романе весьма экспрессивно».

Итак, если Быков написал портрет десятилетия, тогда понятно, почему ограничился небольшим перечнем людей. Но почему бессмысленность существования стала «духом времени»? Неужели нельзя было подыскать хоть какой-то смысл для нескольких своих героев? Неужели сам Быков не видит никакого проку от написания романов и стихов, кроме получения средств на пропитание? Если поверить критику, и это занятие кажется Быкову не вполне осмысленным, иначе он более внимательно относился бы к тому, что пишет [40]:

«Быкова подводят торопливость, фельетонная скороговорка, склонность формулировать диагнозы и раздавать оценки, практически минуя стадию художественного анализа. Повествование ориентировано на социально-критическую парадигму в духе чтимых автором Трифонова и братьев Стругацких (реминисценции их повести “За миллиард лет до конца света” здесь особенно заметны), но словесная, да и смысловая ткань его оказывается сильно прореженной – не полотно, а марля».

Готов согласиться с тем, что марля не подходит как основа для изображения ни эпохи, ни десятилетия. Точно так же отмеченные критиком «сумеречность» и «аморфность» могли бы выглядеть более выразительно, если бы автор смог противопоставить декларируемой бессмысленности хоть какой-то смысл. Видимо, дело тут не в смысле, а всего лишь в психологии автора, проецируемой на образы людей – кстати, не только на персонажей этой книги.

В 2012 году вышел в свет роман Дмитрия Быкова под названием «Икс». Название говорит само за себя – здесь рассказ о загадочной истории, связанной с авторством романа «Тихий Дон». Казалось бы, в дискуссиях на эту тему много копий было сломано, но вот у Быкова появился свой резон, то есть своя собственная версия. Чуть выше я об этом уже написал, а здесь предоставлю слово Быкову [30]: