Феномен Фулканелли. Тайна алхимика XX века

«…оно опередило своё время, в каком бы христианском столетии мы ни избрали поместить эту литературу, говорящую о том, что мужчина и женщина по отдельности незавершённы, или, как говорит источник, представляют собой лишь половинку тела; что никакое благословение не пребудет с тем, что увечно или ущербно; что ни одно разделённое существо не сможет жить вечно или обрести предвечный дар, „ибо красота женщины дополняется красотою мужчины…“. „Когда Невеста воссоединяется с Королём в совершенстве Субботы, тогда все становятся единым телом“. И тогда Святой Бог воссядет на трон Свой, и все сущие взойдут и воссоединятся с Единым и Неделимым, Совершенным и Святым Именем. Когда Мать воссоединится с Королём, миры обретут благословение и радость мироздания».[229]

Точно так же и аллегория Платона — которую тот вложил в уста комедиографа Аристофана — подразумевает, что первоначально человеческие существа были андрогинны, но затем прогневали богов, и в особенности Зевса, и громовержец разделил их на две половинки. По этой причине с тех самых пор противоположности имеют тенденцию притягиваться друг к другу и искать воссоединения.

Эта концепция находит отклик и в каббалистической интерпретации книги Бытия, которой придерживаются многие последователи этого учения. Она гласит, что с самого начала человек обладал андрогинной природой, и подтверждает это словами Ветхого Завета: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт., 1:27).

Но независимо от того, имеем ли мы право предполагать, что достижение цели алхимического поиска имело определённые побочные эффекты физического характера, в оккультной традиции имеются некоторые намёки на то, что совершенное внутреннее равновесие очевидным образом проявлялось и во внешней, физической реальности.

В «Mysterium coniunctionis» Юнга есть совершенно изумительный фрагмент, в котором он привлекает внимание своих читателей к труду Георга Кёпгена «Христианский гнозис», в котором тот исследует тему андрогинности в применении к образу Христа. Цитату из Кёпгена Юнг предваряет следующей ремаркой:

«Lapis был идеален для отшельников, для тех, кто следовал путём уединения. Помимо всего прочего он был ещё и пищей (cibus immortalis),[230] способной умножаться до бесконечности и одновременно представлял собою живое существо, обладающее телом, душою и духом, андрогина с безупречным телом и так далее…

В этой связи не следует забывать, что ещё в глубокой древности некоторые элементы гностической доктрины об андрогинном Первичном Человеке проникли в христианство и породили идею о том, что Адам был сотворён Богом андрогинным. А поскольку Адам был прототипом Христа, а Ева, созданная из его ребра, — Церкви, становится совершенно ясным, что образ Христа должен обладать определёнными женственными чертами. В религиозном искусстве этот образ сохранился практически в неизменном виде вплоть до наших дней. Его неявная андрогинность отражает обоеполость Камня, который в свете этого несёт значительное влияние гностической философии».

Снова обращаясь к работе Кёпгена, Юнг пишет:

«Об апполоническо-дионисийском противостоянии древности Кёпген говорит, что он нашёл своё разрешение в христианстве, ибо „в личности Христа мужское соединяется с женским“. „Лишь в нём можно найти мужское и женское не просто соприкасающимися но слитыми в нераздельном единстве“. „Если бы в поклонении Христу мужчины и женщины могли выступать равными и равноправными, это имело бы весьма неслучайное значение: то было бы исполнение Божественной андрогинности, явленной в образе Христа“».

Юнг отмечает, что об изменении пола верующего говорится ещё в Откровении (14:4): «Это те, которые не осквернились с жёнами, ибо они девственники».

Вот как комментирует этот фрагмент Кёпген: