Феномен Фулканелли. Тайна алхимика XX века

Я поехал во Францию — туда, где в далёком 1922 году в совершенно неподходящих условиях газовой лаборатории предположительно всё и началось.

И вот в Париже, который всегда был для меня одной из прекраснейших столиц мира и в котором до сих пор пышным цветом цветут разнообразные оккультные традиции, я нашёл ответы на некоторые из своих вопросов.

Прежде всего, я пришёл к выводу, что наконец-то установил подлинную личность человека, известного как Фулканелли. Я много узнал о его юных годах, его исследованиях, его характере, интеллекте, чувстве юмора, талантах, материальном положении — короче, его образе жизни.

Факты, казалось, складывались в весьма стройную и достоверную картину. Но затем вдруг стали возникать и сомнения. У меня оставалось слишком много незаконченных линий расследования, слишком много вопросов, на которые никак не находилось ответов.

Если бы мне пришлось назвать имя этого человека здесь и сейчас, оно ничего не сказало бы обычному читателю. Ибо не всё было так просто. Передо мной лежала тайна в подлинном, эзотерическом смысле этого слова, и не в моих силах было раскрыть её и разложить на логические элементы в манере досточтимой Агаты Кристи.

Насколько я сейчас могу судить, до закрытия дела Фулканелли ещё очень далеко. И в этой книге я, в числе прочего, попытаюсь объяснить почему.

Наряду с философским и мистическим аспектами Великого Делания как такового, в ходе поисков я открыл для себя некоторые глубочайшие духовные истины, имеющие отношение к великим потенциальным возможностям, скрытым в душе каждого человека и лежащим до времени непотревоженными. Мне удалось постичь, почему на эзотерическом уровне Герметической традиции от посвящённых требовали молчания и тайны. И, что важнее всего, я понял природу тех Веры, Верности и Долга — понятий, до некоторой степени утративших в наши дни свой возвышенный смысл, — которые связывали старика Канселье с Учителем его юности.

* * *

Тайна Фулканелли, при всей фрагментарности и поверхностности имеющейся в нашем распоряжении информации, занимает умы людей вот уже более полувека. Фрагментарности — поскольку многие авторы, в основном французские, просто упоминали загадку Фулканелли в контексте общих работ по алхимии: среди самых известных можно назвать Пьера Жейро (Pierre Geyraud), Жака Садуля (Jacques Sadoul), Жака Бержье (Jacques Bergier) и Луи Повеля (Louis Pauwels). И поверхностности — ибо, несмотря на то что вопрос о подлинной личности Фулканелли время от времени поднимался в журнальных статьях (опять-таки в контексте более общих вопросов) и мы располагаем некоторыми мнениями относительно степени реальности автора и ценности его работ, сам этот феномен по общему согласию был окончательно и бесповоротно помещён в папку под грифом «Неразгаданные тайны прошлого».

В данной работе я надеюсь доказать, что Фулканелли был реальным живым человеком, а вовсе не чьей-то выдумкой и не альтер-эго какого-то другого лица; что — настолько, насколько простирается его влияние на умы человечества, — он действительно до сих пор жив и, несомненно, продолжит пребывать в этом состоянии на срок, значительно превосходящий уже прошедшие полвека, пока его неуловимая тень будет снова и снова возникать в теоретической литературе по алхимии.

До сих пор в нашем распоряжении нет полной и всеобъемлющей работы, посвящённой Фулканелли, по крайней мере на английском языке. И я сомневаюсь, что она когда-либо появится. Любые попытки анализа и интерпретации феномена личности Фулканелли или его работ неизбежно приведут к валу низкопробной литературы, сравнимому с тем, что породили спекуляции на тему джойсовских «Поминок по Финнегану»[7] или дискуссии о Шекспире и Бэконе.[8] Кроме того, сама природа жизни Адепта состоит в том, что случайные вспышки света и ясности чередуются в его истории с долгими периодами молчания, тумана и неопределённости.

Тем не менее, я надеюсь, что мне удалось — насколько это вообще было возможно по прошествии столь долгого времени — представить разумные и по возможности документально подтверждённые доказательства не только реальности этого человека, но и его огромного значения для алхимической традиции в целом; человека, избравшего для себя навеки скрыться за алхимическим псевдонимом, а затем, как и многие Философы Огня до него, исчезнуть, оставив как можно меньше следов. Объяснение этого феномена — ибо как ещё можно назвать алхимика, жившего и творившего в XX веке? — будет одновременно земным и глубоким. Но за ним кроются куда более комплексные соображения, относительно которых человек мирской и посторонний, вроде меня, может лишь строить догадки.