Феномен ГУЛАГа. Интерпретации, сравнения, исторический контекст

Сталин использовал ГУЛАГ для строительства новых городов и гидроэлектростанций, для добычи выгодно экспортируемых ресурсов: золота, никеля, древесины, угля, алюминия и меди. Система ГУЛАГа производила тонны сырья и воплощала грандиозные строительные проекты, но при этом системный лагерный режим уничтожал заключенных посредством изнурительного труда и карательных голодных пайков. Более того, сталинский режим скрывал истребительную сущность ГУЛАГа, сохраняя ресурсы за счет систематического освобождения ослабленных и нетрудоспособных инвалидов. Как объясняет А. М. Эткинд, «Выжив в лагере, Солженицын считал, что лагерь функционирует по аналогии с телом, которое не может не избавляться от продуктов распада. Так и ГУЛАГ “отделяет на дно свой главный отброс – доходяг”» [Эткинд 2016]. Целью «разгрузок» и «медицинских актирований» лагерных доходяг являлось снижение затрат и уровня смертности. ГУЛАГ уничтожал заключенных физически, а затем массово выбрасывал отходы.

Человек в качестве сырья

В сталинской системе трудовых лагерей людей использовали, эксплуатировали, а затем просто выбрасывали, как это делается с затратами капитала на сырье в любом производственном процессе. Руководству ГУЛАГа требовались человеческие ресурсы, которые могли выполнять тяжелую физическую работу на лесозаготовках, в горнодобывающей промышленности и строительстве, поэтому изначально тела заключенных анатомически осматривались на предмет пригодности. Труд заключенных оказался очень мобильным и эффективным, поскольку их можно было направлять в малопригодные для жизни места и заставлять выполнять ту работу, которая не привлекала обычные гражданские кадры. Как объясняет П. Грегори, в Советском Союзе в 1940-х – 1951-м годах заключенным был каждый пятый строитель, лагерники составляли примерно 40 % от всех советских рабочих, занятых добычей никеля и меди, 70 % —добычей олова и фантастически ошеломляющие 85–100 % – добычей золота, алмазов и платины [Gregory 2003: 19–20]. Сталинские лагеря стремились к максимальному использованию труда заключенных для промышленного развития, чтобы, как настаивал советский лидер, догнать и опередить передовые капиталистические страны.

Рабочие ГУЛАГа представляли собой критические затраты капитала в рамках плана индустриализации страны. По Солженицыну, сталинское руководство рассматривало заключенных с экономической точки зрения как «товар» или как «человеческое сырье» [Солженицын 2006: 70][62]. Узников ГУЛАГа оценивали по мышечной массе. Г. Херлинг описывал, как «начальник Ерцевского лаготделения… с довольной улыбкой трогал бицепсы, плечи и спины новоприбывших» [Герлинг-Грудзинский 1989]. Советские органы госбезопасности не только регистрировали заключенных как преступников и врагов государства, но и документировали состояние их тел, чтобы определить пригодность к тому или иному физическому труду. Сразу после прибытия в лагерь заключенные подвергались медицинскому освидетельствованию и получали формальную категорию физической трудоспособности[63]. С появлением сталинских лагерей задача определения физической трудоспособности заключенных перестала быть исключительной ответственностью врачей, как это было в ленинской системе концлагерей[64], и это мощно символизировало разрыв Сталина с прошлым.

Сталинское лагерное начальство имело большее влияние на всю политику здравоохранения, чем сами врачи. Гулаговские чиновники, ведавшие производством, возглавляли врачебно-трудовую комиссию, которая присваивала категории физического труда. Как правило, председателем этой комиссии был начальник или помощник начальника лагерного участка. В состав комиссии также входили представители учетно-распределительной части, главного производственного отдела и медицинский персонал. Однако сам акт о состоянии здоровья заключенного составлялся администрацией лагеря и подписывался начальником санчасти и лечащим врачом[65]. Таким образом, руководители ОГПУ – НКВД – МВД, отвечавшие за производство, в значительной степени контролировали оценку состояния здоровья заключенных.