Феномен языка в философии и лингвистике. Учебное пособие

Объясняющую функцию вещи можно проинтерпретировать следующим образом. Всякая вещь, воздействуя на наше сознание, актуализирует определенный понятийный образ, соответствующий природе этой вещи. Последний ассоциирует закрепленное за ним словесное наименование. В результате мы понимаем, что обозначает слово или каково его значение. Так посредством вещи понимается слово.

6. Главным инструментом познания является разум, а не слово.

Эмпирик констатирует, вслед за Метродором и другими учениками Фалеса, что мы ничего не знаем, потому что истина скрыта от нас вследствие несовершенности и недостоверности чувственного аппарата восприятия. Исходя из этого, в процессе познания следует опираться, прежде всего, на разум, который выступает «в качестве судьи над истиной в сущем». С помощью разума можно «увидеть универсальную природу вещей». Это становится возможным благодаря «сродству» разума с природой вещей. Суть познания заключается в том, что «подобное по природе своей постигается подобным же». (В этом тезисе чувствуется влияние на Эмпирика философии Платона). Иными словами, инструмент познания должен соответствовать по своей природе познаваемой вещи, обнаруживать с ней сходства и согласованность во взаимодействии. При этом роль инструмента отводится не языку, а разуму!

Можно пойти дальше. Язык как средство, с помощью которого разум познает мир, должен обнаруживать в себе некоторый аналог познаваемому миру.

Понятие инструментальной функции языка толковалось после Платона расширительно. Во всяком случае, оно сводилось не только к номинативной функции. С. Эмпирик, определяя суть познания, не отвергая постулат, согласно которому познание осуществляется через аналогию, главным инструментом познания считает не язык, а разум. Язык используется при этом как вспомогательное, промежуточное знаковое средство, через призму которого разум постигает вещи, ср.: «Обозначаемое раскрывается соответственно знаку». [Инструментальная функция языка предполагает определенное сходство между обозначаемым и обозначающим]. Иначе говоря, познающий субъект, используя слово для обозначения предмета, не может выйти за пределы того значения, которым охватывается предмет. Для того чтобы сделать явными вновь установленные признаки и свойства предмета, необходимо, вероятно, обозначить их новым словом (термином) или дать новое толкование старому слову, чтобы расширить его семантический потенциал. То и другое требует, однако, признания и времени, чтобы получить статус конвенциональности.

Какие признаки приписывает познающий субъект познаваемым предметам? Эмпирик не дает прямого ответа и на этот вопрос. Однако определенный ответ-вывод мы можем сделать из его многочисленных иносказательных размышлений. Так, например, он считает спорным заявление предшествующих ему мыслителей о том, что огонь имеет «жгучую природу», поскольку не все можно сжечь при помощи огня. Способность огня расплавлять другие предметы не есть свойство его собственной природы, а является свойством вещественного материала, который подвергается воздействию огнем. Воск плавится не потому, что огонь имеет плавильную силу, а потому, что воск обладает свойством расплавляться. Таким образом, Секст Эмпирик предостерегает мыслителей, с одной стороны, от приписывания воздействующим предметам признаков предметов, на которые они воздействуют, и, с другой стороны, от приписывания воздействуемым предметам признаков воздействующих предметов.

7. Рассудок познает не предметы действительности, а их «аффекции» (мыслительные образы, представления).