Феномен одиночества

– Высадка в зону обитания омега-структур, сбор данных, попытка войти в контакт. Всё? – ответил я и ждал подтверждения. Мне стало не по себе от долгой паузы – я слышал, как дышал адмирал, несколько раз причмокивал, пытаясь начать говорить.

– У тебя есть оружие против них… – наконец смог выдавить Роберт, – Щит сдерживания и этот излучатель – разработка Нового Эдема, – голос старого воина дрожал, казалось, что он сейчас сорвётся в истерику, – Они знали тогда, что ищут. Криг был не в курсе всех подробностей, но сами директора знали больше нас. Они готовились к противостоянию и создавали средства для уничтожения душ. Я хотел, чтобы ты знал. Они нашли способ убивать… Эта штука работает, как плазменная пушка. Я не могу приказывать, но прошу тебя не использовать её даже, если будет тяжело, – Майн закончил свою речь и не отключался, ожидая моей реакции.

– Оружие только у меня?

– Да.

– Я могу его не брать с собой?

– Нет…

– Я… не использую это против омега-структур.

Десантная рама мягко обняла каждого из нас и приподняла над полом, прижимая металлическими лапами к своему животу, словно мать детей, потом её выстрелило из отсека в космос, и мы начали падать. Атмосфера огнём обволакивала защитный энергетический купол и яростно гудела. Я слышал этот рёв много раз в своей жизни, он успокаивал. Если эта чудовищная сила ничего не может сделать нашим скорлупкам, то и внизу не случится ничего плохого.

На этой планете не было людей больше века и последними были мы. В памяти ожил образ Каспера. Теперь он уже состарился, ушёл на пенсию с исследовательского флота и вернулся на Землю. Я навещал его несколько лет назад. Странно было видеть его седым, лысым, в широкой шляпе, сидящим с удочкой в руках на берегу городского пруда. Не у всех психика выдерживала продление жизни хотя бы в два раза. Каспер выбрал здоровую старость. Роберт Майн уже давно разменял вторую сотню и начал ломаться. Я задумался – а на сколько хватит меня?

Вой огня сменился свистом ветра, открылся завораживающий вид на вечернюю сторону: бескрайние болотные леса, разделённые единственным горным хребтом. На карте отметилось точкой положение законсервированной базы, а мы спускались на несколько сотен километров западнее. Раскрылись дюзы тормозных двигателей, и мои внутренности заныли от перегрузки.

– Командир, проверка связи! – рыкнул Олег.

– Я в… порядке… – говорить было трудно, но нельзя допускать слабину.

Стали различимы кроны деревьев. Импланты транслировали трёхмерное изображение, где выделялась область с мегалитами. Мы садились в километре от этого места – на таком расстоянии беспилотные машины начинали привлекать внимание омег.

– Контакт с поверхностью через тридцать секунд, – начал я проговаривать обязательные команды, – Сразу после отстыковки проверяем опоры рамы и убеждаемся, что транспорт легко поднимется. Крупных хищников поблизости нет. Строимся в линию. Постоянно держать сканеры в активном поле внимания.

– Принято, – хором ответила команда.

Тяга убавилась до минимума, и рама на несколько секунд зависла в сантиметрах от поверхности болота.

Чавкнуло болото, скрывая опоры на двадцать – тридцать сантиметров. Металл коснулся переплетения корней, и посадка завершилась. Тишина. Свет звезды проникал через листву, но было ещё только начало утра, и лучи падали под острым углом, поэтому внизу оставалось сумрачно несмотря на яркое мерцание крон. Я быстро проверил глубину погружения ближайшей "ножки", убедился, что дюзы не коснутся грязи.

– Опора один в норме, – произнёс я в микрофон.

– Опора два в норме.

– Опора три в норме.

– Опора четыре в норме.

Я ещё раз перепроверил сигналы периферии и махнул рукой:

– Выдвигаемся к мегалитам!

В этой области наступало лето. Лес стремился использовать максимум от увеличившихся потоков тепла и света. Множество растений соревновались за опылителей привлекая их пестрыми цветами. В воздухе носились тучи насекомых, создавая постоянный гул, а за ними в свою очередь гонялись местные летуны с широко открытыми пастями. Из всех населённых жизнью планет Надония оказалась самой похожей на Землю, если сравнивать биоценозы и химию организмов, и из-за этого самой непригодной для колонизации – тут нас могло убить большинство микробов.

Впереди стала различима граница большой поляны, в центре которой удивительным образом возник холм посреди хляби. Возвышенность имела наверху углубление, где располагались огромные отёсанные монолиты, сложенные на манер Стоунхенджа. Сканеры проецировали трёхмерную картинку на гипертрофированные зрительные области мозга, создавая не дополненную реальность, а ещё один параллельный поток информации.

Постройка была вне прямой видимости – нужно подниматься на холм. Я сделал знак рукой. Олег выдвинулся вперёд и начал медленный подъём по спирали против часовой стрелки. Я держался в паре метров позади, а Никита и Пётр замыкали группу.

– Движение на двенадцать! – рыкнул Медведь и присел.

Я пробежал по дуге и поднялся выше, но никого не увидел. На плотно утоптанной площадке высились огромные камни.

– Опознал? – спросил я.

– Только движение.