Феномен памяти. Открытие

Он и пьяненькая хозяйка уединились в комнате, оставив друзей на кухне. Когда тётя разлеглась недвусмысленно на вечно не убираемой постели стало понятно, что по пути из кухни в комнату она сменила цель уединения. Но Исидор был непреклонен и, объяснив как нужно лечь да как руки – ноги положить, начал вводить Таню в гипнотическую регрессию. Хозяйка игриво подчинялась «мужчинке» однако сознание её, да ещё ослабленное алкоголем, начало быстро уходить куда-то. Весь «тяп – ляп» доведённый до автоматизма был сделан безупречно. Татьяна очень глубоко ушла от реальности туда, что называется «жизнью прошлой». А теперь представьте себе – здоровенная баба, та что и коня… и в избу горящую…, до этого громко басила, широко жестикулировала, смеялась будто лошадь и вообще была больше чем всё окружающее пространство… вдруг стала разговаривать так будто мышка в норке попискивает. Исидор даже сначала не понял, что это сам рассказ пошёл. А маленькая Ёська, спокойно валявшаяся на подушечке, вскочила гремя клеткой и сделав морду набок уставилась на хозяйку. Удивлению собачьему не было предела! Исидор, отведя глаза от собачонки понял, что «рупор» выключен и вообще, перед ним совсем другой человек. Он собрал в кучу неимоверным усилием расплывшийся от спиртного интеллект и нагнулся к медиуму. Она еле слышно, тонким(!), робким голосочком продолжала говорить.

Жизнь прошлая

Татьяна осознаёт себя в 15м веке, 16ти летней японочкой по имени Цан. Видит себя со стороны, идущей по бамбуковой дорожке. Это низина между двух острых сопок. Слева залитые солнцем заросли бамбука. Медиум не видит, но знает, что за ними чудесное озеро. С другой стороны из-под мостика валуны и кочки, покрытые зелёным бархатным мхом, уходят в тень высоченного древнего леса. Там зелёный ковер из коротенькой и густой травы держит ровные стволы деревьев. Их кроны высоко. Они смыкаются в ровное живое покрывало. Оно дышит, колышется и звучит, насыщенное дикой жизнью. Солнечный свет, пронизывая листву, заливает всё это чудо жёлто-зелёным светом. Цан семенит по дорожке, которая упираясь в бамбуковый домик, огибает заросли на лево, к тому самому озеру. Первозданный лес, живность, воздух, солнце, небо, острые сопки… Танин голос теперь – само умиление и тихий восторг. Она рассматривает всё это и наблюдает за собой – юной, богатой, миниатюрной, тихой и прекрасной. У Цан не причёска, а шедевр из чёрных как уголь волос, красивое молодое лицо, тонкое стройное тело. Одета она в красивейшее кимоно с причудливыми наворотами того времени.

Внезапно женщина переключается с Цан на Танюху. Врубает свои резонаторы и восторженно заявляет Исидору в самое ухо:

– Ос-с-с-споди!

Исидор шарахается, Ёська вскакивает.

– Платья-то какие у меня были!

И далее алчно:

– Мож где в музее остались?

А со следующего слова вновь полилась кроткая, еле слышная речь Цан. Исидор, понимая что рискует, всё-таки нагнулся к Тане. Собачка ещё немножко поудивлявшись «не своему» голосу хозяйки, развалилась на подушечке. Тем временем выяснилось, что японочка та не простая, а из древнего и могущественного рода того времени. Замужем за мужчиной аж из императорской семьи. Он лет на 15–20 старше, но Цан сильно любит его. При дворе, как водится, плетутся всякие интриги, а Цан активно в них участвует. Подковёрные войны, естественно, отнимают много сил. Чтобы спрятавшись от всех и всего, прийти в себя, подумать, почистить пёрышки Цан приезжает сюда. Это её частные владения. Свита всегда остаётся за пределами, а хозяйка уединяется. Далее медиум видит себя всё также – со стороны. Она доходит до домика. Слева открывается вид на озерцо. Бамбуковая дорожка поворачивает к нему и заканчивается уже мостиком над водой. На краю лежит букет из прекрасных лилий. Это её любимые цветы. Девушка находила их каждый раз, на этом же месте. Она подошла по мостику к букету.

Тут Татьяна, опять врубив колонки, выдала:

– Надо же! Ни когда и не видала лилий то!

Расслабившийся, было, Исидор шарахнулся, а Ёська вскочила. Засунув блестящий носик между прутиков клетки, она тревожно уставилась на хозяйку. Но та, вернувшись в образ, продолжала еле слышно рассказ.

… Девушка опустилась на колени. Изящными ручками стала поправлять букет. Взяла нежно его в руки. Поднялась. Восторженно глядя на эту красоту, опустила в него лицо и медленно, с вожделением стала вдыхать такой же прекрасный, как всё вокруг, цветочный аромат.