Феномен пропаганды

Неоднократно доказано, что во время войны побеждает та пропаганда, которая основывается на очевидных, не требующих доказательства фактах: когда армия терпит поражение, вполне рационально выглядит призыв победителей к солдатам противника сдаться. Если могущество одной из противоборствующих сторон неопровержимо, то предложение уступить свои позиции и согласиться с мнением противника обращено к здравому смыслу[121].

Именно так действовала пропаганда мощи и величия французской республики начиная с 1958 года, так как была основана на фактах и обращалась к рассудку: практически все фильмы того времени посвящались успехам Франции в науке и технологиях. Такие фильмы, как Algérie française, например, перенасыщены фактами из области экономгеографии и статистическими данными[122], и это тоже пропаганда. Такого рода демарши характерны для многих политических режимов: образование по китайскому образцу, проводимое при Мао, нельзя считать рациональным, но для тех, для кого оно предназначалось, оно определенно являлось таковым. Возьмем, к примеру, американскую пропаганду: все попытки считаться правдивой и демонстрировать приверженность к демократическим принципам предназначены для того, чтобы казаться рациональной и правдоподобной. Informations и Documents американских служб являются типичным примером такого рода пропаганды, основанной на базе «точных данных» и информации. Ничто так не похоже на настоящий американский журнал, как Revue de la D.D.R., где даже стиль представления информации напоминает пропагандистские лозунги. Можно сказать, что чем дальше эволюционирует наше общество, тем больше пропаганда становится рациональной, тем чаще она ссылается на серьезные аргументы, опирается на статистику, делает вид, что распространяет знания и снабжает реальной информацией. Крис и Лейтес[123] совершенно справедливо отмечают различия между пропагандистскими стилями 1914 года и 1940 года: в последнем случае он более сдержан, менее эмоционален и морализован, зато более информативен. Как говорилось в словаре, где по обычаю того времени приводились толкования терминов: пропаганда все реже и реже обращается к суперэго, но все чаще направлена на эго.

Пропаганда, обращенная к эмоциям, затрагивающая чувства, использовалась все реже. Заметим, однако, что даже в ней употреблялись реальные факты: в своих пламенных речах Гитлер ссылался на реальные события, используя их как отправную точку для своих разглагольствований. Становятся исключением в пропаганде утверждения бредового характера, лишенные смысла, не имеющие никакого отношения к действительности, хотя нечто подобное еще можно встретить в египетской пропаганде и в речах Лумумбы в бельгийском Конго в июле 1960 г. Уже мало кто верит в подобные зажигательные речи, но они все еще могут убеждать и подстрекать к возмущению.

В современном мире человеку требуется отсылка к факту, хотя бы для самооправдания, чтобы убедить себя в том, что он действует, подчиняясь здравому смыслу, и верит в то, что ему демонстрируют. Поэтому следует внимательно изучить, какая связь существует между информированием общества и пропагандой, ведь она, пропаганда, все более и более старается быть похожей на реальный мир. Есть исследования, которые доказывают, что пропагандистский текст, эмоциональный и шокирующий, сильнее убеждает и приводит к правильному умозаключению, чем обычный «информативный» текст на ту же тему. Небольшая доза «страха» скорее подтолкнет к немедленному действию, тогда как разумное утверждение приведет, но не сразу, к пониманию информации. Отсюда вывод: пропагандистское послание не должно бить по нервам и вызывать сильные эмоции, его следует направлять к разуму, в таком случае публика будет менее критична и скорее ему поверит[124].

В плане содержания пропаганда старается обращаться к рассудку, оперировать реальными фактами. Но достаточно ли этого, чтобы говорить о ее рациональности? Так как с одной стороны мы имеем содержание пропаганды, а с другой – того, кто ее воспринимает, т. е. индивида, подвергающегося ее влиянию (то же верно и для восприятия информации). Когда человек знакомится с объективной технической рекламой нового телевизора или двигателя для автомобиля, если, конечно, он не является электриком или механиком по профессии, что он в этом понимает? Разумеется, ничего. Нагромождение технических характеристик, детальные уточнения о строении элементов создают в его голове только общее представление, пусть расплывчатое, зато яркое! Если суммировать его впечатление от нового устройства, он просто скажет: Это здорово!