Феномен режиссера Филина

Он ушёл, а я долго не мог уснуть, размышляя об услышанном. Теперь, когда я остался один, мне показалось, что все три происшествия — чистая случайность, хотя и повторяющаяся. Да и вообще, трудно сделать какие-то определённые выводы: быть может, сама случайность — это своего рода закономерность, завершающая цепь последовательных событий. Возможно, случайность — это не действие, совершающееся вопреки законам, наперекор им, а сам закон, пока не заключённый в границы формул, цифр, символов, привычной логики. Хаос — по-нашему признак беспорядка, бессистемности, отсутствие любого проявления закона, — на самом деле это форма существования, а раз форма существования, то, следовательно, и хаос — это определённая, более сложная, чем обычные, форма движения материи.

Мир сложен, материя едина, и, следовательно, если одно подчиняется законам, то и другое не может не подчиняться им. В любом хаосе кроется закон, как в хаотическом броуновском движении частиц скрывается закон теплового движения молекул.

И как же, однако, мир сложен. Дурак — сказавший, что он прост, как облупленное яйцо. Мир прост только для дураков — это тоже простейший закон, по которому можно судить о человеке: если, мир для него прост, значит человек глуп. Нет, я себя не могу отнести к последней категории людей и не потому, что не хочу выглядеть глупцом, но откровенно признаюсь, что мир для меня был непостижимой загадкой с самого детства, и его сложности приводили меня в восторг и одновременно ввергали в пучину ужаса перед его непостижимостью.

Как бы то ни было, но случившееся с моим другом Феликсом требовало доказательств, чтобы ряд случайностей объединить в закономерность.

Прошла неделя, вторая. Я с нетерпением ждал Филина, не желая обращаться к нему первым, чтобы своей назойливостью не помешать течению его мыслей. Я понимал, что ему сейчас необходимо тщательно продумать план действий, обмозговать всё до мельчайших подробностей, прежде чем принять решение. Я даже предполагал, что он может отказаться от эксперимента ввиду опасности, однако ровно через месяц Филин появился у меня опять. Лицо его выглядело решительным, строгим, и достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что эксперимент состоится. Теперь меня интересовало только одно — кого он выбрал на главную роль.

— Сценарий подобран, — сообщил Феликс, как только переступил порог дома. — Думаю, ты прав в некотором роде: актёр морально способен настроить себя так, что именно психологический настрой приведёт его к физической гибели, но он не должен настроить другого человека на убийство, тем более, что другой — это чаще всего посредственность с ограниченной гаммой чувств.

— Кто согласился на главную роль? Ты предупредил его, что это эксперимент? — нетерпеливо спросил я.

Феликс нахмурил брови.

— Главную роль сыграю я сам. Подобное заявление меня удивило.

— В таком случае эксперимент бесполезен, — заявил я с уверенностью.

— Почему? — сухо спросил Феликс.

— Ты уже пятнадцать лет не играешь на сцене. Ты не актёр, а режиссёр.

— Я предвидел твой ответ, — усмехнулся Феликс и полез в нагрудный карман пиджака. — Под твоими словами надо подразумевать — сам-то я, как актёр, достаточно ли талантлив для такой роли? Конечно, о себе судить трудно, но вот мнение других обо мне, как об актёре, — он протянул старую газету.

Я прочёл заголовок: «Яркий талант молодого актёра», посреди статьи — фотография моего друга в годы юности. Статья была хвалебного содержания, Феликса превозносили, столбцы пестрели эпитетами: превосходный, необычный, новый, самобытный и прочими в том же духе. Когда мои глаза оторвались от последней строчки, Феликс улыбнулся:

— Критикам можно верить. К тому же, я думаю, из плохого актёра никогда не получится хороший режиссёр. Это во-первых. Во-вторых, я не могу больше рисковать никем, кроме себя. И в-третьих, за пятьдесят лет жизни я не встретил ни одного человека, агрессивно настроенного лично ко мне, то есть у меня блестящая кандидатура. К тому же, ты ведь не веришь в зависимость между выбором роли и актёра.

— Сомнительно, но всё-таки кто его знает… — пожал я плечами. — А какова гарантия безопасности?

— Она проста, — ответил Феликс. — Я нахожусь под твоим неусыпным наблюдением. Главное, как в болезни — предотвратить.

— И долго мне придётся наблюдать за тобой?

— Пока не «выйду» психологически из роли. Думаю, если бы я сразу обратил внимание на зависимость между ролью и гибелью актёров, смерть можно было бы предупредить. Впечатлительный, талантливый актёр подсознательно продолжает жить сыгранной ролью до следующей роли. Им необходимо было дать тут же какую-нибудь другую роль, пусть даже незначительную, но отвлекающую от прежней. Новая роль обязательно должна быть положительной и с хорошим концом. Это и есть возвращение актёра к жизни, его воскрешение.

— Так сразу после фильма ты займёшься новым сценарием? — уточнил я.

— Нет, в целях эксперимента я займусь им только спустя два месяца. Ну как, согласен? — спросил он меня так, как будто главная роль была поручена мне.

— Согласен, — буркнул я.